Деньги без дураков. Почему инвестировать сложнее, чем кажется, и как это делать правильно - Александр Силаев

Третий ответ возникает, если немного углубиться в механизм торгов.

Допустим, вы хотите купить некую акцию. Если массовых торгов по ней нет, вы ее, вероятно, так или иначе купите. Какой-нибудь банк выложит ее на витрину. Со спредом 10 %. В банке неважно, ликвид это, неликвид. Золото вроде ликвид, а спред по ОМС 10–12 %, по физическому металлу еще хуже. Сегодня купите, через месяц решите продать, котировки будут те же, потеряете 10 %. А в биржевом стакане будет спред 0,1 %. Для инвестора это незаметно.

Примерно ту же услугу, что крупные позиционные трейдеры оказывают инвесторам, интрадейщики оказывают позиционным трейдерам, маркетмейкеры — интрадейщикам и всем вообще. Они сужают спред. Это важно. Переходим к четвертой пользе.

Примерно так, как благотворительные фонды производят деятельное милосердие. В современном обществе хватает институтов, перераспределяющих деньги от сильных к слабым. Собес — важнейшая функция современного государства. Но справедливость — это не милосердие, не социальная защита, не «всем поровну». Это зачастую даже обратное. Справедливость про то, чтобы каждому возвращались последствия его принятых решений. Что посеял — то пожнешь.

Общество может существовать при абсолютном отсутствии любых собесов, но не может при абсолютном отсутствии справедливости. Оставим в стороне мораль, посмотрим как на систему. Важна обратная связь. Человек ведет себя как дурак — ему прилетает по лбу, ведет себя как умница — получает плюшки. Если эта обратная связь сломается и вознаграждаться начнут случайно взятые дураки, страна этих дураков скоро станет негодной для проживания.

Важно минимизировать случайность, злую волю и даже добрую волю, если она путает рационально выстроенную игру. Чтобы можно было сделать все правильно и получить правильный результат, а не рассчитать бизнес-схему и быть ограбленным, потому что не повезло. Так вот, биржа очень хороший механизм в плане справедливости. Деньги там перетекают от глупых — к умным, от жадных — к умеренным, от трусов — к стойким, от нервных — к терпеливым. Бывает, конечно, всякое: и случайности, и даже какие-то аферы. Но в целом порок наказывается, добродетель вознаграждается, рациональные стратегии — торжествуют.

А вот, пожалуй, самый сложный пункт в апологии спекулянта. И главный.

Уже шла речь про инвесторов: «Помогать расти тому, что должно расти, и помогать уйти тому, что должно уйти». Спекулянты делают то же самое — ставки на будущее, — только работают быстрее. Если вы ставите не на то, вы проиграете. Но что значит «не на то»?

Даже если все сойдут с ума и массово ошибутся, жизнь поправит. Максимум, что получится у партии сумасшедших, — раздуть пузырь. Кто-то выиграет на нем, но большая часть купивших пузырь потеряет. Равным образом потеряет и партия, зашортившая что-то важное и нужное. Так, в долгосроке масса шортистов акций всегда теряет, а не зарабатывает.

Прагматически плохая для игрока, речь не о морали. Также плоха ставка на «мир сойдет с ума». Покупка любого массового сумасшествия в среднем — плохая покупка. Экономика обладает даром залечивать раны, приходить в чувство и идти дальше. Периоды бывают разные, но в среднем побеждает развитие. Можете жить в своем ритме и ставить против него — вы не отмените эволюцию, даже если обоснуете, почему вы правы, а она нет. Даже если захотите сильно-сильно. Даже если ваше мнение разделит миллиард человек. Единственным утешением будет то, что вместе тонуть не так страшно.

Тот же тезис предельно просто. Давайте спросим себя: что производят финансовые рынки, взятые как единый институт? В рыночной экономике они делают то же самое, что Госплан и его подразделение Госкомцен в социалистической. Решают, какие будут сейчас цены и куда пойдут потоки. Цена в глобальном смысле — это сигнал. Изменяясь, она отменяет одни действия и запускает другие. При разной цене в мире происходят разные вещи. Переставьте ее, и вы измените будущее. Причем даже будущее тех, кто никогда не слышал об этих ценах.

Не важно, каким способом. Социалистам кажется, что лучше всего собрать много умных людей, дать им много компьютеров, поставить задачу, заплатить, и они посчитают.

Сейчас, возможно, это бы назвали нейросетью. И каждый биржевик — своего рода сотрудник этого волшебного черного ящика, маленький чиновник большого капиталистического Госплана. Только более эффективный, чем его социалистический коллега.

И вот что удивительно. Менее эффективный сотрудник ходит на работу, если ему за это платить, а более эффективный сам доплачивает за это. Комиссии и налоги — это плата за проход на рабочее место. При этом никто не сомневается, что чиновник Госплана — нужный, приносящий обществу пользу индивид. Может быть, не все получается, но никто не ставит под сомнение саму функцию. Раз государство наняло тебя что-то планировать — значит, ты нужен. А его коллега, делающий ту же работу лучше и задаром, под подозрением: может быть, отменить этого паразита?

Но обычно ограничиваются повышением платы за вход на работу.

На первый взгляд биржа и особенно околобиржа может ужасать царящей там глупостью. Чудовищные цифры потерь на ровном месте. Чудовищная наглость околорынка. Но знание всегда начинает и выигрывает — это закон.

В широком смысле «знания» этот закон существует с момента появления жизни. Со временем расклад, если не случается катастрофы, смещается в сторону большей адаптации, понимаемой как более адекватные гипотезы об окружающем мире. Эти гипотезы встроены в ДНК березы и белки, они встроены в мемы Древнего Рима и представления участников рынка ценных бумаг. Неадекватное знание гибнет, как гибнет ДНК слабой белки. Адекватное знание получает в свое управление все бóльшие капиталы. В какой-то момент рыночный биоценоз меняется, адекватность модели плывет и естественный отбор делает свое дело.