Деньги без дураков. Почему инвестировать сложнее, чем кажется, и как это делать правильно - Александр Силаев

Можно сказать жестче: умней или сдохни. И мир умнеет. На бирже уже нельзя заработать на паттернах Ларри Вильямса, и это значит, что финансовые рынки умнеют. В начале 1990-х годов россиян проще было заманить в пирамиду, чем сейчас. Чем умнее народ, тем меньше в нем желающих ставить на бинарные опционы. Этот год похож на прошлый, но на длинных фреймах народы обычно умнеют. Возможны исключения, катастрофы и коррекции к основному тренду, но он остается трендом: знание начинает и выигрывает.

Потому что действует правило «адаптация или смерть» и все глупые деньги оказываются там же, где слабые белки. А точнее, представления о жизни глупых денег оказываются там же, где ДНК слабых белок. Согласно поговорке, имеющий опыт меняет его на деньги, а теряющий деньги получает опыт. Поэтому финансовая грамотность в целом растет, пусть и болезненно. Этот процесс невозможно обратить вспять. При желании его можно ускорить, но те, кто имеют для этого возможности, обычно не имеют желания. Поэтому умнеем медленно и болезненно.

Чем грамотнее население, тем меньший процент сбережений будет переписан на счета бирж, банков, брокеров. И примерно понятно, чему будет учить народ индустрия, если поручить дело индустрии.

Логичнее было бы привлечь тех, кто не претендует на средства обучаемого, кроме платы за обучение. Комиссия, состоящая из некоррумпированных профессоров и финансовых блогеров, была бы как минимум беспристрастна.

Что такое финансовая грамотность вообще? Представления о том, как можно сохранить и приумножить свои деньги, а главное — о том, как нельзя.

Для нормального человека это будут весьма пессимистичные откровения, похожие на содержание этой книжки. И к этому ядру набор блоков-факультативов. Как оптимизировать налоги, как оптимизировать ипотеку, как оптимизировать свой офшор. Не у всех есть офшор и ипотека. Даже не у всех есть налоги, а деньги иногда бывают у всех. Поэтому блоки факультативные. Заранее можно не проходить, но в нужный момент должны оказаться под рукой.

Почему это нужно и важно? Во-первых, финансовая грамотность — предмет универсальный, он касается всех. Все люди имеют отношение к деньгам, значит, всех и касается. К тому же предмет этот, очевидно, полезен. Разница между знанием и незнанием здесь выльется по итогу в деньги, равные нормальному доходу человека за годы его жизни. В-третьих, это несложно. То есть по уму предмет даже не вузовский, а скорее школьный.

Но есть проблемы. Главное, что мешало бы усвоению предмета в раннем возрасте, — отсутствие реального запроса. В 30 лет точно понятно, зачем это надо. Уже в 20 лет скорее понятно, чем непонятно. В 15 лет люди живут при домашнем коммунизме, деньги растут на родительском дереве. Пока дерево плодоносит, финансовая грамотность не ощутима как ответ на личный вопрос. Предмет можно актуализировать искусственно, оживить какой-то геймификацией. Взрослому человеку надо без всякой геймификации. Разница ощутима.

Просвещать лучше, чем запрещать, хотя бы по соображениям хрупкости. И это касается не только околорынка.

Как водится, представим худший сценарий. Самым плохим, глупым, коррумпированным просвещением сложно ухудшить положение дел. Положим, останется аудитория во тьме и невежестве. Останется, но не погрузится. Сложно намеренно сделать людей бо́льшими идиотами, чем они уже есть. Часто, если кажется, что людей оболванили, то, скорее всего, им просто разрешили побыть самими собой и не стесняться.

А вот если начать запрещать и сделать не так, то положение дел можно ухудшить. Глупцы или коррупционеры запретят не то, что нужно. Если хорошо постараются, им по силам получить худшую версию мира, чем была до.

Уголовная статья за мошенничество, возможно, одна из самых неоднозначных для либертарианца. Советские статьи за спекуляцию, проституцию, гомосексуализм, нынешние статьи за продажу марихуаны и владение пистолетом либертарианцу как раз очевидны — их просто не должно быть.

Мошенничество отделяет от иного вреда то, что никто не применяет к жертве насилие. Хлопая ушами, она все делает добровольно. В результате теряет, но что это было — эксплуатация информационной асимметрии или уже преступление? Где грань?

Вам в дверь позвонили люди, пообещали за огромную цену лекарство от всех болезней, взяли протянутые деньги и убежали, ничего не дав взамен, — 100 % мошенники, это понятно. А если дали взамен некий аналог анальгина — это что? А если цена не баснословная, а обычная, но под видом панацеи продан анальгин? А если не позвонили в дверь, а завезли в аптеку то, что работать не может, но почему-то лицензировано, лежит на полке и рекламируется? А если некий товар просто рекламируется с превышением его реальных характеристик? Если в легком диетическом майонезе калорий окажется больше, чем вам обещано? А если это некое обещание абстрактного плана? «Самые вкусные в мире чипсы!» Вы поверили и купили, а они, о ужас, оказались не самые вкусные — подадите в суд? А чем этот случай формально отличается от анальгина, просунутого вам в дверь с наценкой в 100 раз?

Сложен именно вопрос формального разделения: где еще агрессивный маркетинг, а где уже прямой обман граждан. В рекламе обучающего видео по бинарным опционам вам обещали 17 320 рублей за час, а вы потратили не час, а неделю, и не заработали, а потеряли, и не 17 320, а 500 000. Это еще агрессивный маркетинг или уже уголовщина? Даже не по закону, а по каким-то вшитым в нас понятиям справедливости, на основании которых и пишут потом закон?

Еще раз — нам нужны формальные критерии. Суд не принимает доводов типа «посмотрите, сколько зла принесли эти упыри». Метафора «упырь» не является юридическим термином, да и «зло» — тоже. Но полагаем, принцип есть. И касательно околорынка, и вообще. Начнем с того, что не может быть основанием.

Если у человека аллергия на рыбу, ущерб от купленной сайры может быть выше, чем от удара в лицо. Если человек убился на мотоцикле, это обычно не повод подавать иск к производителям мотоцикла. Поэтому, например, не может быть претензии к брокеру «я слил свой депозит на бирже». Если вы сами так катались на мотоцикле, что упали, вам никто не должен — ни завод, ни магазин, ни светофор. Претензия принимается не по итогу событий, а по обстоятельствам. Вот если вам продали бракованный мотоцикл, пусть даже никто не убился, вам продали средство как раз для этого. Важно, что продали не как металлолом, а как мотоцикл. Допустим, брак выявлен, мотоциклы сняты с производства, проданная партия отозвана. И кому-то эта партия продана, но как металлолом. Покупатель в курсе, что он купил. Тоже все нормально.