Рим. Цена величия - Юлия Голубева

Коридоры роскошной виллы были наполнены гулом голосов приехавших гостей. Наверное, лучшим подарком в день рождения цезаря станет смертный приговор Калигуле. Гаю уже рисовалась картина восторга и ликования, с которыми встретят эту весть прибывшие для поздравлений сенаторы. Вот они, в белоснежных тогах с пурпурной каймой, толпятся в атриуме. Гай увидел вокруг лица со смешанным выражением брезгливости и презрения, почти все отвернулись, когда Германн вел его сквозь эту толпу, прежде столь подобострастную. Видно, дела совсем плохи, раз даже его тесть Марк Юний Силан просто вежливо кивнул и скрылся за спинами остальных. Гаю не терпелось спросить его о Юнии, но он сдержался и прошел мимо. Сердце бешено стучало. Неужели и его возлюбленная супруга так же отреклась от него, как и эти надутые гуси?

Германн откинул тяжелую занавесь, Калигула ступил в полутемную залу. Все окна были затянуты черным, солнечный свет едва проникал сквозь густую пелену ткани. Тиберий в молчании сидел в золотом кресле, закутанный, по обыкновению, в свой пурпурный плащ. Он даже не пошевелился, когда вошел Калигула, его неподвижный взгляд был прикован к журчащему фонтанчику со статуэткой Силена. Тишину нарушало только журчание струек, и это, видимо, раздражало императора.

Калигула, неслышно ступая по мраморным плитам, приблизился и пал ниц перед неподвижной фигурой. Бесконечным показалось ему то время, что он лежал, распростертый, на холодном полу. Неожиданно что-то тяжелое упало рядом с ним. Гай поднял голову и увидел небольшую деревянную капсу с покосившейся от удара крышкой. Все еще не вставая, он устремил изумленный взгляд на Тиберия.

– Прочти! – коротко бросил император и, более ничего не прибавив, вышел через боковой проход.

Не веря своим ушам, Калигула мгновенно вскочил на ноги и схватил капсу. Крепко сжимая ее руками, он выбежал в атриум и быстро прошел мимо сенаторов, провожающих его изумленными взглядами. Силан попытался окликнуть его, но Гай даже не повернулся. Неясный шепот раздавался за спиной.

В своей кубикуле он кинулся на кровать и дрожащими руками поднял треснувшую крышку. Там лежали пожелтелые свитки. Пробежав один из них глазами, Гай едва сдержался, чтобы не вскрикнуть громко от радости. Сердце его заколотилось, как сумасшедшее, норовя выскочить из груди. Калигула сразу понял, что это и есть долгожданная весть от божественной Юнии. Только она могла нанести такой тонко рассчитанный удар в сердце старого Тиберия!

Юния была совершенно разбита утомительной дорогой, хотя ей и удалось нанять экипаж, куда рабы поместили носилки, совсем не приспособленные к длительным путешествиям. И она, и ее свита валились с ног, лошади тоже порядком измучились.

Приветливая тихая Капуя встретила их удивленными взглядами любопытных прохожих. Офицер преторианцев не без труда выудил сведения о том, где проживает Тиберий Клавдий. Его небольшой дом стоял на окраине, отделенный высокой оградой, перевитой буйным плющом. Преторианцы долго барабанили в кованые ворота, пока их не отворила девчонка-рабыня, протирающая сонные глаза.

Юния выглянула из-за пыльных занавесей носилок и с раздражением приказала впустить ее, призвав на голову глупой рабыни всех фурий Тартара.

Привлеченный необычной суетой, на пороге появился сам старый Клавдий, одетый в поношенную, залатанную тогу. Увидев Юнию, он удивленно затряс головой и долго заикался, прежде чем она сама оборвала его попытки ее поприветствовать.

– Уважаемый Тиберий Клавдий! – начала она, стараясь не выказать досады. – Я проделала неблизкий путь из Рима, чтоб увидеть тебя. Решение было принято внезапно, и я претерпела немало лишений, прежде чем оказалась здесь. Будь добр, размести и накорми моих преторианцев и рабов, а мне отведи комнату с горячей ванной.

– П-п-приветствую тебя, п-п-прекрасная Юния! Мой дом более чем скромен, но я п-п-постараюсь достойно принять тебя и твою свиту.

Клавдий подал ей руку, и они прошли в небольшой атриум с потускневшими фресками. Краска на колоннах кое-где обсыпалась, но в надтреснутых этрусских вазах стояли благоухающие букеты полевых цветов, было чисто и везде рассыпаны синие лепестки васильков. Юнию тронуло то, что, несмотря на бедность, Клавдий следит за чистотой и уютом своего жилища.

Неожиданно женский смех донесся из перистиля, и из-за занавесей показалась миловидная незнакомка:

– Клавдий, у нас гости?

Она растерянно остановилась, заметив Юнию, а Клавдий покраснел и смутился.

– Что ты, Кальпурния? – недовольно спросил он.

Для Клавдиллы было достаточно услышать имя содержанки старика, чтобы невзлюбить ее с первого взгляда.

– Что, мой Клавдий, холостяцкая жизнь тебя уже не прельщает? – с ехидцей поинтересовалась она.

– Это моя близкая подруга, – сильно заикаясь, ответил старик. – Она присматривает за домом, я плачу ей, как управляющей. Жена Гая Цезаря, Юния Клавдилла, приехала по срочному делу. Приготовь ей комнату, вели нагреть чан воды и распорядись насчет обеда.

Юния с наслаждением окунулась в горячую воду. Все тело нестерпимо ныло от долгого сидения и дорожной тряски. Экономка несколько раз заглядывала, но не решалась зайти, разглядывая из-за занавесей неподвижную девушку. Тихая Кальпурния еще никогда не видела подобного совершенства, поэтому оробела перед гордой Клавдиллой, уловив к тому же при первой встрече ее неприязнь.

Кальпурния была профессиональной проституткой, к этому ее вынудили обстоятельства. Но ей повезло, когда она познакомилась с Клавдием и он предложил ей достаточно выгодные условия. Она жила в его доме, он исправно ей платил за определенные услуги, никогда не обижал, дарил подарки, и девушка искренне привязалась к доброму старику.

Наконец она решилась, заметив, как со стоном потянулась Юния, и зашла.

– Могу ли я предложить госпоже лечебный массаж? – тихо спросила Кальпурния. – Я неплохо владею этой премудростью, и у меня достаточно сильные руки, чтобы снять напряжение с усталого тела.

Клавдилла с радостью согласилась и через некоторое время действительно почувствовала себя лучше. Пальцы экономки сделали настоящее чудо, вернув ей силы. С молчаливого согласия госпожи Кальпурния причесала ее, натерла душистым маслом из своих запасов и принесла чистую тунику.

– Все готово для обеда. Тиберий Клавдий ожидает госпожу в триклинии, – сказала она.

– От души благодарна. – И Кальпурния первый раз увидела, как Клавдилла улыбнулась, хотя глаза ее при этом остались холодны и неподвижны.

Обед оказался скромным. На столе стояли оливки, козий сыр, вареные яйца и жареная утка. Но Юния была рада и такому скудному угощению, проголодавшись с дороги. Кальпурния, скользя неслышной тенью, подливала им вино.

– Мне необходим твой совет, Клавдий, – наконец осторожно произнесла Клавдилла. – Я проделала долгий и утомительный путь, чтобы получить его. Ты, наверное, уже догадался, о чем пойдет речь. Слухи из Рима распространяются с ужасающей быстротой во все уголки империи.