Близится буря - Андрей Круз

Первого попадания я добился пятым выстрелом, но никаких критических повреждений противнику снаряд не нанес — разорвался на фальшборте, вывалив, впрочем, большой его кусок. Ну и рангоут должно было как-то повредить наверняка, по крайней мере, в трубу было видно, как там люди забегали.

И все же пушка у нас солидная, верно — каждое попадание дает какой-то заметный результат, это не из «гочкиса» палить. Не будь у нас этого оружия — пришлось бы бросать шхуну, забирать людей на борт «Аглаи» и убегать, это было бы единственным выходом. А так еще поборемся, поборемся.

Сойтись ближе, так, чтобы можно было целиться в конкретную точку? Тогда они смогут целиться в меня. И заблуждаться не следует, снаряд из «гочкиса», если попадет, нашу большую пушку сшибет запросто, заодно поубивав весь расчет к чертовой матери. Где я смогу точки выцеливать, там и они смогут. Вот почему мне сейчас не везет так, как везло в той, первой моей стычке с пиратами, еще на «Чайке»? Когда удачный снаряд разрушил рулевое у пиратов и они просто не смогли сменить курс следом за нами?

Так, а что вторая их яхта? Тоже за шхуной пошла, нас никто не преследует сейчас. Соображают, где наше слабое место, соображают.

Опять поворот, почти на девяносто градусов — надо вновь идти на перехват курса противника. А противник тоже отклоняется в сторону, поворачивается к нам бортом, затрудняя обстрел.

Опять несколько выстрелов в никуда, потом опять попадание, куда-то в корму, за рубкой. Понадеялся, что повредил у них двигатель, но не повредил, похоже: на «слабой трубке» стрелял, опять моя ошибка. На «тугой» вполне можно было разворотить палубу и нанести уже серьезные повреждения. А я надеялся в паруса попасть.

Вновь открыли огонь пушки противника, на этот раз все четыре, не слишком точно — показатель того, что занервничали, не дали самим себе времени с одной пристреляться. Но затем как-то сразу пираты добились трех попаданий — два в борт, опять нам проблема невелика, а вот третье прилетело в рубку, снаряд разорвался, угодив в стык стены и крыши, вывалив простенок между окнами и выбив стекла. К счастью, этот же простенок защитил находящихся в рубке Игнатия и Ивана от осколков, а на палубе у нас вообще малолюдно было за отсутствием личного состава, так что осколки просто хлестнули по доскам и фальшборту, никого не задев.

Хлопнул наш кормовой «гочкис»: тоже пристреливаются. Так, надо как-то результата добиваться, что это вообще? У меня восемьдесят миллиметров, а против меня обычная деревянная яхта, пусть и большая, надо как-то побеждать, что ли, пока нас не победили.

Сколько до них? Да примерно километр получается, сейчас по нас начнут долбить уже вполне эффективно, во все четыре ствола. И бортом идем, теперь уже для нас позиция невыгодная, нам бы за корму к ним — и тогда противник просто прорвется к шхуне.

Так, упреждение… куда я целился, когда попал им в корму, а? Вроде бы помню пока. Чуть-чуть сдвину, вперед… и момент поймать…

— Осколочный, «тугая трубка», заряжай!

Вновь сочный маслянистый лязг затвора.

Грохот, дымное облако. Снаряд уже по совсем пологой на такой дистанции дуге долетел до судна противника и с грохотом и вспышкой отбил гик с грот-мачты, которая на этой яхте стояла сзади, за фок-мачтой. Парус взрывом почти полностью оторвало от сорвавшегося бревна, закрутило, а яхта начала терять ход прямо на глазах. На «Аглае» заорали в восторге, и мы тут же в ответ получили два попадания — в планшир, неподалеку от нас, после чего Леонтий, выругавшись, схватился за плечо, и в фальшборт в самой середине корпуса, причем на «тугой трубке», то есть снаряд проломил борт и лишь потом взорвался, начисто разворотив снарядный ящик перед рубкой и повредив стекла. Хорошо, что тут умеют делать триплексы из стекла и какого-то клея, так что в Игнатия, стоящего прямо по другую сторону стены, осколки не полетели, хоть он и перепугался.

Вторым снарядом я мимо яхты противника промахнулся, а третьим попал опять, в борт над самой ватерлинией, пробив немалого размера дыру, после чего скомандовал: «Всем укрыться!» — и залег сам. Это уже не противник, им вода в трюм идет, и скорость потеряна, так что нечего самим высовываться под их снаряды. И был прав: им удалось добиться еще двух попаданий в «Аглаю», когда мы уже вроде почти оторвались, причем второе попадание опять же в стену рубки осыпало осколками все пространство возле «гочкиса», то есть стой там люди — им бы не поздоровилось.

Вторая яхта пиратов так и шла за нашей трофейной шхуной, не меняя курса, причем была уже достаточно недалеко, даже носовое орудие начало пристрелку. Морской бой — дело медленное, вроде и постреляли всего ничего, а больше часа уже прошло.

— Игнатий, давай так, чтобы противник у нас примерно на час был, а «Морской конь» пусть левее забирает! — крикнул я.

— Понял!

Серафим, заскочивший за прожектор, начал вызывать шхуну, и через пару минут оттуда засемафорили подтверждением готовности общаться. Что там ему Игнатий говорил, мне слышно не было, но шхуна сменила курс и взяла заметно левее, вынуждая противника тоже отвернуть за ней, и теперь мы пошли ему наперерез.

— Успеют? — обеспокоенно спросил Леонтий.

Пламен, сидевший рядом с медицинской сумкой, бинтовал ему плечо.

— Нет, не должны, — покачал я головой. — И через пару минут я уже пристреливаться начну, тем более с кормы. Им бы смываться лучше, потому что или двигатель им разнесу, или винт, и тогда вообще их утопим.

Похоже, главному у пиратов в голову пришла такая же мысль, потому что их яхта вдруг решительно взяла вправо, явно демонстрируя отказ от погони. Ну да, не стоит, им бы лучше второму своему судну сейчас помочь.

Все, отбились мы. Никого не потопили, никого не победили, но сами уцелели. Тактика «человека с ножом» все же выручила.

И я одобрительно похлопал свою пушку по станине.

* * *

Когда паруса противника исчезли за горизонтом, напряжение как-то разом спало, все засуетились, зашумели, заговорили. Серега-кок взялся готовить обед, плотник Роман с помощью всех остальных пытался что-то сделать с разваленной стеной рубки. Хотя бы к обеду кают-компанию как-то в порядок привести, в общих чертах.

«Аглая» вновь вышла вперед, ведя за собой трофейную шхуну, двигатели замолчали, предоставив возможность работать одним парусам. Игнатий сменил курс с нашего «хитрого» на самый прямой — все равно нашу хитрость разгадали, и все равно у нас получилось сбежать. Хорошо, что в гавани Базарного пиратских судов оказалось всего два. Ну, я имею в виду быстрых.

Наконец-то накатил адреналиновый отлив — то все держался, как на натянутой струне, а вот теперь, когда отпустило, хочется просто пойти на любимое место на баке, сесть там и смотреть на море, кофе потягивая, чашку за чашкой. И думать о приятном, то есть о спокойном путешествии и будущих прибылях. О всяких победах, о предстоящей свадьбе и бесконечно долгой и невероятно счастливой семейной жизни в Новой Фактории и обо всем прочем таком подобном, о чем всегда приятно думать. Можно даже с подробностями.