Близится буря - Андрей Круз

Впрочем, контузия тоже давала о себе знать, ощущение «телевизора» так никуда и не ушло, да и уши по-прежнему заложены. И в башке все звенит и звенит. Потряс головой, как конь, в очередной раз — в очередной же раз не помогло.

Или в каюте полежать, покуда обед готов не будет? Пушку банят без меня, мне вроде как не по чину, делать сейчас мне тут особо нечего, на палубе в смысле, можно и отдохнуть. Да, пожалуй, это лучше всего будет.

Кстати, пора бы еще ноги обработать, так что по-любому в каюту надо.

У входа в рубку застал Ивана над люком в машину.

— Что-то не так?

— Все нормально. — Иван поднялся, утер лоб тыльной стороной вымазанной в масле ладони. — Ты меня знаешь, я если в машину пять раз в день не залезу, то потом спать не могу. Ну и за температурой присматриваю, случись чего — ход наберем сразу.

— Это обнадеживает.

Хоть и не думаю, что мы уже на кого-то напоремся.

Игнатий, стоя по-прежнему у штурвала, наблюдал за ремонтом. А вообще неплохо так прилетело, смотрю, вся рубка обломками и щепками засыпана, в потолке дыра… и Ивану точно повезло, потому что возьми снаряд чуток левее или правее — попали бы прямо в пост машиниста. Повезло.

Спустился вниз, заглянул в каюту к Луке, лежавшему на боку с книгой в руке. Одеяло он до пояса натянул, так что вижу забинтованный в двух местах торс.

— Как ты?

— Хорошо, старшой. — Лука вполне оптимистично заулыбался. — Платон говорит, что ерунда, через пару дней можно уже гулять будет.

— Ты гуляй все же поосторожней.

С Платоном я успел сам поговорить, он подтвердил, что ничего по-настоящему серьезного, ничего важного не задело, все в мякоть. Но ранения — они и есть ранения, так что Луке пока поберечься надо. И Леонтий из строя вышел. Обучать Ваську-негра? Нет, до этого я пока не дошел. Негров надо до церковных властей доставить, а дальше видно будет. Кстати, как бы мораль личного состава на шхуне не пошатнулась — у негритянок с этим делом просто, и при этом их там больше, чем людей из нашего экипажа. Надо сказать будет, что женам донесу, если у кого жены есть. Или ладно, не скажу.

Зашел в каюту, закрылся, плюхнулся на койку, облегченно вздохнув, на ноги даже смотреть не стал, просто вытянулся поверх одеяла. Черт, не спал же совсем. Если ничего не случится, то после обеда отобьюсь часиков на несколько, можно даже до утра, у нас все равно впереди четыре дня ходу, нет ничего спешного, получается.

И все же интересно, что случилось на острове? Зачем схватили Фому? Что за суета и скачки вооруженных людей по дорогам? И как это все можно использовать? Кстати, обидно, что маленький «дерринджер» потерял, — очень покупка себя оправдала, равно как и способ ношения. Доберусь до Новой Фактории — сразу же, куплю себе еще один. И вот ножик такой, как у Фомы, тоже пригодился бы, его даже тщательно ощупывая и охлопывая не найдешь, что Фома и доказал вполне успешно.

Надо с Белым беседовать. Но лень, мне сейчас все лень. Я вот лег и уже чувствую — «втыкаю», так и обед просплю. Или нет, на обед разбудят, проспать не дадут, так что можно не беспокоиться.

Обед получился шумноватым и бестолковым — верный признак спадающего боевого возбуждения. Я ожидал, что после еды меня и вовсе на сон растащит, но вышло наоборот — как-то взбодрился, что странно, а большая кружка крепкого кофе и вовсе укрепила в намерении быть активным и дальше. Поэтому я спустился в трюм, прошел мимо кают, в грузовой отсек, миновал штабель с нашими походными запасами — мешки, ящики и бутыли — и встал напротив частой решетки отсека для пленных.

Белый стоял, держась за решетку. Не думаю, что он услышал и ждал меня, просто размяться решил. Когда я оказался в поле зрения, выражение его лица не изменилось, оно даже любопытства никакого не выразило.

— Как вам в гостях? — улыбнулся я дружелюбно.

Я ожидал, что он ничего не ответит, но Белый ответил:

— Терпимо.

— Надеюсь. По крайней мере, если вы заметили, у нас тут камеры пыток нет. — Я указал на штабель припасов как на доказательство нашего миролюбия и всего прочего положительного, хозяйственности например. — Но побеседовать бы хотелось.

Он только хмыкнул, никак не прокомментировав мое заявление.

— Слушайте, — оглянувшись, я отступил на пару шагов и уселся на мешки с рисом, — вот можете мне объяснить, что там у вас случилось? Вы зачем Фому поймали и хотели пытать? Он же на Овечьем за своего всегда был, я его помню.

— А откуда такой интерес?

— Ну как, — развел я руками в притворном удивлении, — откуда? Оттуда. Я же с ним в одной клетке оказался, поэтому и любопытно стало.

— Фома пытался меня убить, — опять же неожиданно легко ответил Белый. — Его люди устроили стрельбу, отвлекли моих людей, а потом он еще с двумя хотел убить меня на пути из города на лесопилку.

— И почему не убил?

— А я чего-то подобного ожидал. — Он кривовато усмехнулся. — Фому взяли живым. Потап взял, помните такого? Седая борода, немолодой, еще разговаривал с вами.

— Помню, — с готовностью кивнул я. — Я его убил еще, как же.

— Это неприятно, мы давно вместе.

— Я думаю, что это вас должно сейчас беспокоить в последнюю очередь. — Я посмотрел ему в глаза. — У вас другие проблемы. Кстати, а кто желал вашей смерти настолько, что нанял Фому? Он же наемник, насколько я помню?

— Вот это мы и хотели выяснить, — довольно логично ответил Белый. — Мы для этого его и взяли.

— Он же человек Никона Большого, нет?

— Нет. — Белый покачал головой. — Он работал на Никона часто, да, но никогда не был его человеком. Фома — он свой человек, собственный, и работать может на кого угодно. Поэтому я думаю, что это не Никон. Это было бы слишком очевидно, Никон никогда бы не пошел на такой прямой конфликт. Войну.

— Так вас же там всего трое вроде бы? Вы с Никоном и еще этот турок.

— Я бы не стал так упрощать ситуацию. — Белый скептически скривился. — Интересов в нашем городе намного больше, и сплетены они сложнее.

Так, пока он разговорчивый, но это потому, что мои вопросы на самом деле граничат с праздным любопытством и ответы на них никому с той стороны вреда не принесут.

— А чью шхуну мы увели?

— Даже этого не знаете?

— Сейчас узнаем, куда торопиться?

Мне показалось, что Белый сначала не хотел говорить, но потом все же сказал:

— Марка Рыжего, он с Тортуги. Все равно вам механик расскажет, — пояснил он.

Верно, расскажет, куда денется. Более того, Белый тоже расскажет все, о чем его будут спрашивать. Люди в плену всегда все рассказывают, и пытать их для этого совсем не обязательно. Пытают либо глупые, либо те, кто очень спешит. Но у нас пока такой спешки не наблюдается.