Покрышкин - Алексей Тимофеев

Он появился бы с шумом, заполнив комнаты своим великолепным, по-шаляпински рокочущим басом. Вдохнул бы в гостей радостное оживление, приковал к себе всеобщее внимание меткой шуткой на злобу дня, артистической декламацией стихов или оперной арией князя Игоря: «О дайте, дайте мне свободу…» Он сразу угадал бы настроение каждого, лишь мельком посмотрев на него веселым проницательным взглядом больших серо-голубых глаз…

И для каждого он нашел бы душевное слово. Вадим! Улыбались летчики, только услышав его приближение. Один Вадим Фадеев своим балагурством мог в час рассвета снять томительное напряжение перед боевым вылетом в кубанское небо.

Рядом с Покрышкиным воевало созвездие асов, кто-то из них имел в 1945 году больший счет сбитых самолетов, чем Вадим Фадеев, но только о последнем Александр Иванович говорил: «Он мог бы стать и трижды Героем».

Наверно, нигде и никогда такого летчика-истребителя больше не было: почти двухметрового роста и весом около ста килограммов, но при этом стройного, спортивного сложения. На вопрос, как же он помещается в самолете, Вадим, смеясь, сравнивал себя со складным деревянным метром: «Правда, во время боя иногда приходится искать дополнительную точку опоры, упираясь головой в потолок кабины». Его и направляли поначалу в бомбардировщики, где у штурвала есть место для великана, но Фадеев добился права быть истребителем. Он обладал острой реакцией, способностью совершить маневр с недоступной другим перегрузкой. По своему складу Вадим был истребителем — одиноким стремительным воином.

Каждое его появление на дорогах войны, или потом, на страницах воспоминаний, неповторимо, проникнуто особым смыслом. Это свойство только людей выдающихся.

Покрышкин и Фадеев знали друг о друге еще до первой встречи в штабе дивизии, где Александр Иванович получал свой первый орден. О лучших бойцах писали корреспонденты, слух о них передавался в полках из уст в уста, в отличие от суховатых газетных строк обретая живой блеск и обаяние.

О Фадееве заговорили вскоре после прибытия его на фронт. Вот две девятки И-16 успешно штурмуют автоколонну. Вадим шесть раз пикирует, поджигая машины. Затем, на прощание, вертикально уходит вверх, торжествующе показывая разбитому врагу безукоризненный иммельман. Возвращаясь на аэродром, истребители видят в степи в районе Кодыма изрубленную румынской конницей колонну беженцев. Догнав кавалеристов, они расстреливают их оставшимися снарядами и патронами. Израсходовав боекомплект, Фадеев в праведном гневе на бреющем полете рубит винтом офицера. На лопасти винта И-16, после его приземления, механики нашли кусок черепной кости оккупанта. О втором таком примере в годы войны слышать или читать не доводилось…

27 ноября 1941-го Вадим посадил поврежденный в ходе штурмовки самолет на нейтральной полосе у кургана «Пять братьев», северо-западнее Ростова-на-Дону. Успев во время планирования и посадки оценить немецкую оборону, Фадеев под обстрелом добежал до траншеи нашей пехоты. После разговора с командиром гигант с автоматом в руке вышел из блиндажа и своим мощным басом поднял батальон в атаку: «Вперед! За Родину!» Самолет был спасен, высота взята. Застигнутые врасплох немцы не смогли оказать сопротивления. Командир пехотной дивизии сообщил в 446-й авиаполк о подвиге сержанта Вадима Ивановича Фадеева.

Зимой 1942 года Фадеев, которому не хватило горючего при возвращении из разведки, приземлился на аэродроме покрышкинской эскадрильи. Уже лейтенант с орденом Красного Знамени на груди, он поразил молодых летчиков лицом, обезображенным многократными обморожениями. Фадеев себя не щадил, летал с открытым фонарем кабины в любой мороз. В столовой гость огорошил командира БАО бумагой, подписанной самим генералом С. А. Красовским, с предписанием выдавать обладателю сего документа двойную порцию. После обеда Вадим завершил произведенное впечатление взлетом с присущим ему пилотажным шиком.

В первую же встречу с Покрышкиным Фадеев сказал: «Готов стать другом!» Александр Иванович вспоминал тот день словами: «Судьба соединила наш путь…» Встретившись снова уже на Кавказе, у Каспийского моря, в августе 1942-го два летчика обнялись, долго хлопали друг друга по плечам… Узнав о том, что Фадеев направлен в запасной полк, Покрышкин зовет его в свой 16-й гвардейский. «Согласен! Будем воевать вместе!»— отвечает Вадим. Исаев дает добро на перевод, сраженный мощью фадеевского рукопожатия: «Ну и силища!» На вопрос Фигичева: «Бороду-то зачем отрастил?» последовали слова, вызвавшие общий хохот: «На страх врагам!»

Так началась боевая дружба двух Ивановичей — Александра Покрышкина и Вадима Фадеева. Еще с былинных времен на Руси, ведущей круговую оборону от вражеских набегов, появляется побратимство, крестовое братство. Два воина, казака менялись нательными крестами в знак братской преданности и верности по гроб. На груди у советских летчиков были в 1942-м ордена Ленина и Красного Знамени, но суть их дружбы осталась та же…

Вадим первым во всей глубине постигает покрышкинскую «науку побеждать» в воздухе, становится единомышленником друга, мгновенно схватывает его идеи и разработки еще до того, как они будут триумфально проверены в деле.

Наверно, именно Вадим с его чуткостью и необоримым жизнелюбием спас друга в самый черный час его жизни, когда Покрышкин, не дожидаясь трибунала, хотел сам кончить счеты с жизнью. «Ты что надумал, Сашка! Брось дурить! Еще не раз подеремся вместе против фашистов!»

На лодке Покрышкин с Фадеевым уходили в Каспийское море, вели свои беседы, как когда-то в штормовом Черном море говорил Александр со Степаном Супруном. Вадим был первым, кому Покрышкин рассказал о своих отношениях с Марией, о желании создать семью. «Вадим, — вспоминал Александр Иванович, — умел шуткой, вызовом на откровенный разговор быстро устранять недоразумения, которые возникали в наших взаимоотношениях с Марией». В Махачкале Фадеев усадил друга с любимой перед фотографом и прозорливо молвил: «А теперь сфотографируйте их вдвоем! Вы не смотрите, что девушка смущается. Я вас уверяю, что фотографию, которую вы сделаете, они будут хранить до конца своей жизни…» М. К. Покрышкина написала в своей книге: «Предвидение Вадима сбылось. Эта фотография находится сейчас в Сашином кабинете на почетном месте, и каждый раз, когда я смотрю на нее, мысленно благодарю Вадима…»

Да, этот человек мог оставить в душе неизгладимый след… Замполит полка М. А. Погребной в знак памяти о нем пять лет носил бороду. Герой Советского Союза Аркадий Федоров, подружившийся с Вадимом в конце 1941-го, вспоминал через 20 лет: «Я и сейчас нередко советуюсь с ним мысленно, когда нужно принять какое-то важное решение». Герой Советского Союза Николай Искрин, его земляк из Куйбышева (Самары), сказал: «От всего облика Вадима Фадеева веяло могучей силой настоящего волжского богатыря. О таких, как он, слагались стихи, легенды и песни, им посвящали свои полотна художники. В нашем полку Вадим был всеобщим любимцем. Образ его никогда не сотрется в моей памяти».

Да, он был волгарем, вырос на берегах этой священной русской реки, матушки и кормилицы. Много талантов и целый ряд знаменитых летчиков дал России полный своеобразия мир великой Волги. О Нестерове и Чкалове уже упоминалось. Здесь же родился и корифей дальней авиации, сын капитана волжского парохода Александр Голованов, также необыкновенно красивый, двухметровый, щедро одаренный умом и железной силой.