Покрышкин - Алексей Тимофеев

В начале 1943-го командир 265-й дивизии П. Т. Коробков сказал дальневосточникам, что «и времени, и бензина мало… посоветовались с вашим командованием и решили: дать вам по два-три полета вывозных на учебном самолете; отработать технику пилотирования и стрельбы на боевом самолете, на этом все». Комдив (так же, как A.C. Осипенко) был из той группы «испанцев»— Героев Советского Союза, которые ничем себя не проявили в Великой войне. После Кубани он был переведен в инспекцию ВВС.

За девять дней битвы дивизия потеряла один полк из трех! К 10 мая в полках насчитывалось всего 22 боеспособных экипажа… А. Т. Тищенко пишет: «На первых порах вся наша боевая деятельность зависела от воли начальников штабов, которые сами не летали. Они определяли не только районы, но также высоты и скорости барражирования истребителей. И, конечно, «навели порядок». Каждый день мы летали по одним и тем же маршрутам, на одних и тех же скоростях и высотах. Фашисты не замедлили воспользоваться шаблоном в наших действиях…»

И. В. Федоров вспоминает, как каждый летчик стремился атаковать, забывая о боевом порядке группы и даже пары. Вспоминает и такой приказ из штаба дивизии — летать во время боевых действий в сомкнутом порядке, на малой скорости и заданной высоте: «Все это, как нам разъясняли, вдохновляет защитников Малой земли. Высокому командованию это нравилось: так сказать, психологический фактор для наземных войск — небо закрыто краснозвездными истребителями. И только в конце боев на Кубани, понеся большие неоправданные потери, мы освоили знаменитую «кубанскую этажерку». Ее еще называли «покрышкинской»».

Комкора Е. Я. Савицкого летчики на Кубани помнят расстроенным и мрачным. Даже начало предвещало недоброе. 17 апреля лидер Пе-2 по преступной ошибке привел одну из эскадрилий корпуса вместо Ростова-на-Дону в занятый немцами Таганрог. Пока это заметили, за командиром приземлилось два летчика. Еще двоих сбили зенитки. Пять потерь на пути к фронту! На трофейных «яках» немцы потом неоднократно атаковали наши самолеты, в первую очередь «аэрокобры» и «спитфайры». Как пишет Покрышкин, в один из дней наше командование отменило вылеты своих «яков», и с «оборотнями» удалось расправиться.

… Возвращаясь к боевым действиям 3-го истребительного авиакорпуса, следует сказать, что у летного состава Савицкий имел авторитет, поскольку сам (наверно, это единственный пример среди командиров-истребителей такого ранга) принимал участие в боевых вылетах. Ожидали от боев, конечно, совершенно другого. 32-летний генерал принял корпус из хороших летчиков на новых «яках» с задачей — добиться господства в воздухе. Перед вылетом на Кубань молодого комкора принял И. В. Сталин. В своих мемуарах «Полвека с небом» (М., 1988) Савицкий объясняет потери отсутствием боевого опыта у летчиков, а также тем, что «в штабе корпуса не всегда успевали верно оценить обстановку в воздухе, избрать лучший вариант…» Но ведь сам генерал прошел стажировку еще в бигве под Москвой, с зимы 1942 года командовал на фронте дивизией…

Как пишет И. В. Федоров, 46 летчиков 265-й дивизии погибли, 17 лечили раны в госпиталях, остальные, получив заслуженные ордена, в начале июня были выведены на отдых в Липецк «после такого кошмара, каким представлялось нам теперь все происходившее на Кубани…»

Но самые большие потери несли наши Ил-2. A.A. Тимофеева-Егорова пишет — за весну, лето и осень 1943 года на Тамани 805-й штурмовой полк, в котором она воевала, потерял три состава летчиков и воздушных стрелков!

Лучший немецкий пилот Ю-87 Ханс-Ульрих Рудель, летавший на Тамань с аэродромов Керчь и Багерово, в своих воспоминаниях полон неостывшей ненависти и показного пренебрежения к «Иванам», бодрится, но и у него прорывается: «Именно здесь многие мои товарищи совершили свой последний вылет… Погода не мешала полетам. Небо почти неизменно оставалось ярко-голубым, нещадно палило летнее солнце… Начинает казаться, что мир полон красоты и покоя, и не существует никакой Крымской, никаких плацдармов, никаких бомб и ужасов».

Начальник генерального штаба люфтваффе генерал-полковник Г. Ешоннек был крайне удручен рассказом сына — лейтенанта, тяжело раненного в воздушном бою на Кубани. Сила советской авиации нарастала. 19 августа, когда близилась к завершению Курская битва, Ешоннек, кавалер Рыцарского креста, мощного сложения 44-летний генерал, покончил с собой в Восточной Пруссии.

Господство в небе над Кубанью не раз переходило из рук в руки. И командование люфтваффе, и наше в итоге заявили об успехе. Чтобы получить близкие к истине цифры потерь, требуется объемная кропотливая работа военных историков в архивах России и Германии. Эта работа пока не проведена. Как пишет Г. А. Литвин: «По данным советских архивов, ВВС РККА уничтожили все самолеты 4-го воздушного флота (всего было 1050). Немцы же, со своей стороны, сообщили, что уничтожили в воздушных боях свыше 1000 советских самолетов и 300 самолетов сбили зенитным огнем, то есть больше, чем их было на этом участке фронта… Обе стороны действовали по старому правилу: «Пиши поболее, что их жалеть-то, басурманов!» Вот данные из немецких архивов о потерях летчиков 52-й истребительной эскадры на Кубани с 17.04 по 17.06.1943 года. Всего потеряно 35 летчиков (убиты, ранены, пропали без вести)».

Исследователь считает, что близкий к этому уровень потерь мог быть и в эскадрах «Удет» и «Мёльдерс».

В книге «Дневник гауптмана люфтваффе. 52-я истребительная эскадра на Восточном фронте. 1942–1945» (М., 2006) кавалер Рыцарского креста Г. Липферт свидетельствует о боях на Кубани в марте — апреле 1943-го: «В Анапе не все шло гладко. Контактов с противником было немного, но потери были большие. И среди тех, кто не смог вернуться, были не только новички и молодые пилоты, но также часть «стариков».

В то время группа состояла примерно из 35 пилотов. И в пределах нескольких недель потеряла следующих летчиков: обер-фельдфебеля Немитца (78 побед), обер-фельдфебеля Киворру (38 побед), фельдфебеля Глейссера (34 победы), обер-лейтенанта Ритценбергера (21 победа), лейтенанта Смиатека (6 побед), лейтенанта Кирнбауэра (8 побед) и лейтенанта Баумана (2 победы). Помимо ветеранов было потеряно множество ведомых…»

В румынской, словацкой и хорватской эскадрильях, где насчитывалось 60 летчиков, подготовка значительно уступала немецкой и потери, видимо, были больше. Таким образом, и среди истребителей противника на Кубани выбыло из строя около половины.

Автор статьи «В жарком небе Кубани»(«Авиация и космонавтика». 1993, № 5.) Д. Хазанов считает, что потери люфтваффе здесь составили около 400 самолетов, наши около 750.

К. А. Вершинин в своих воспоминаниях пишет, что из совершивших вынужденную посадку в период кубанских боев (вплоть до октября) 851 самолета, 471 был восстановлен ремонтниками, 307 — разобрано на запчасти и лишь 73 сдано в металлолом.

И кто мог безошибочно сосчитать горящие и падающие в той «рубке» самолеты? Полковник в отставке В. И. Алексеенко недавно опубликовал некоторые документы штаба 4-й воздушной армии, где К. А. Вершинин положительно характеризовал комкора ЕЛ. Савицкого: «Храбрый командир и летчик… лично сделал 11 боевых вылетов», но вместе с этим представленную корпусом цифру сбитых с 19 апреля по 18 июня самолетов считает «нереальной — преувеличенной — и подтверждения, полученные от наземных войск — неубедительными. Так как по одному и тому же сбитому самолету противника справки наземниками даются представителям нескольких соединений». Вместо представленной Савицким цифры 445 немецких самолетов, штаб армии по своим данным засчитал корпусу 259 сбитых.