Мой прекрасный негодяй - Кристина Брук

– Иными словами, вы думали, что я брошу вас, когда вы во мне так нуждаетесь, – мягко поправила его Хилари. Теперь-то она понимала, что он нуждался именно в ней, а не просто в физической разрядке. Знала с полной, ясной уверенностью, что была любима, даже если он не желал в том признаться. Ничто другое на свете не имело для нее сейчас никакого значения.

Он нуждался в ней потому, что она сама была к нему неравнодушна. И еще потому, что рядом с ним не было никого, кто бы его понимал.

Хилари вспомнила, как дружно родные встали на его сторону. Возможно, они и пытались его понять, но он, со своим обычным легкомысленным шармом, отталкивал их. Внешняя беззаботность Давенпорта не так уж часто давала трещину.

Хилари подняла руку, коснувшись его щеки.

– Расскажите мне, что случилось, – прошептала она. – Почему вы выглядите таким обеспокоенным?

Он схватил ее руку и страстно поцеловал ладонь.

– Я боялся, что вы не придете, – произнес он.

Нет, тут крылось что-то еще. Но стоило его губам скользнуть по ее предплечью к чувствительной коже с внутренней стороны локтя, как она едва не потеряла нить своих мыслей. О небо, как она могла испытывать его доверие, если он проделывал это с ней всякий раз, стоило им остаться наедине?

– Вас что-то тревожит, – прошептала она. – Я хочу знать, что именно.

Давенпорт между тем стягивал с ее плеча рукав с буфами, проводя языком по ее коже извилистую линию.

– Хани, мы поговорим об этом позже, – ответил он, осыпая поцелуями ее ключицу. – А сейчас я сгорю живым в пламени, если не овладею вами. С разговорами можно и подождать.

И когда он принялся страстно целовать ее вдоль линии декольте, Хилари поняла, что ни один из них не способен был сейчас рассуждать о чем-либо здраво.

– Нам нужно поспешить, – пробормотал он, завладевая ее губами и увлекая к кушетке у окна.

Прежде чем Хилари успела что-либо сообразить, она уже лежала на хрупкой, изящной кушетке с юбками, задранными почти до самой талии. Давенпорт вытянулся поверх ее, одно его колено находилось между ней и спинкой кушетки, а другой ногой он стоял на полу. Хилари и представить себе не могла более компрометирующую позу.

– Что, если сюда кто-нибудь войдет? – шепотом спросила она, взглянув на незапертую дверь.

– Не войдет, – ответил Давенпорт. Продолжая осыпать ее горячими поцелуями, он поспешно высвободился из панталон и проник в нее.

От желания Давенпорт даже застонал, однако сделал паузу и взял себя в руки, стараясь держать свою потребность под контролем. Стиснув зубы, он двигался внутри ее, задавая ровный, томительный ритм, а она тихо всхлипнула и приподняла бедра, побуждая его продолжать.

Просунув между ними руку, он нащупал в складках шуршащей ткани самую чувствительную точку ее тела и принялся изощренно поддразнивать ее в такт его движениям.

Достигнув вершины блаженства, Хилари испустила резкий крик.

– Тсс! – Давенпорт накрыл ей рот ладонью и одним глубоким, резким выпадом дал то, чего она так желала с самого начала, заставив подавить стон удовольствия.

Когда же он сам достиг высшей точки, то издал хриплый гортанный возглас, спрятав лицо у нее на шее. Яростные судороги пробежали по его телу, сотрясая все его существо.

Они все еще не размыкали объятий, когда его дыхание наконец успокоилось. Еще некоторое время они оставались в том же положении – его нос уткнулся в ее шею, тело налегало на нее всей тяжестью, что, как ни странно, казалось ей успокаивающим.

– Ах, я такой грузный! Простите меня, Хани. – Давенпорт медленно отодвинулся от нее и, как мог, позаботился о них обоих при помощи носового платка.

Хилари не знала, как теперь привести себя в порядок, чтобы снова показаться в бальном зале. Это был рискованный, безрассудный поступок, однако она не сожалела о нем.

Давенпорт взял ее за руку и помог сесть, после чего сам уселся рядом, обняв за талию. Затем он, обернувшись, поцеловал ее в лоб. И на сей раз это не было покровительственным или небрежным жестом – его поцелуй говорил яснее любых слов, что он обожал ее.

– Так что же случилось этим вечером, Джонатан?

Он прерывисто вздохнул:

– Из-за меня умер человек.

У Хилари засосало под ложечкой. Неудивительно, что он казался бледным как смерть, когда вошел в бальный зал.

– Расскажите мне.

И Давенпорт рассказал ей все. Даже если бы она и без того не сходила с ума от тревоги, этот случай, несомненно, донес бы до нее и всю серьезность положения, и близость грозившей ему опасности.

– И тем не менее вы пришли на бал, – заметила она удивленно.

– Я нуждался в вас, – произнес он. – Быть рядом с вами – единственное, что могло спасти меня от безумия.

Он взял ее за руку и приник страстным поцелуем к ее ладони. Она в ответ обвила руками его плечи и поцеловала с щемящим чувством отчаяния – и крохотной долей надежды.

– Я вовсе не то имела в виду, когда мы говорили в беседке, – промолвила она.

Он наклонил голову, прижимаясь к ее лбу:

– Я знаю.

– Джонатан, я люблю вас. Люблю до боли в сердце. Я никогда не думала, что любовь может быть такой…

Давенпорт отстранился от нее, всматриваясь в ее лицо. Его собственное приняло очень странное выражение. Она прочла отторжение в темных глазах, отказ в изгибе его губ. Однако это выражение тут же исчезло, сменившись… чем? Жалостью? Сочувствием? О Господи, это было еще хуже!

Хилари показалось, будто внутри ее что-то обрушилось, как заброшенный дом под последним ударом стихии. Она попыталась отодвинуться от него, однако он крепко удерживал ее, между тем как душа ее на глазах обращалась в горстку пепла.

– Погодите, Хани! Я…

Тут дверь распахнулась, открывая их взорам безошибочно узнаваемую фигуру женщины.

Леди Мария Шанд.

– Проклятие! – пробормотал Давенпорт и тотчас выпустил Хилари, словно она была сделана из горящих углей. Хотя девушка и понимала все благоразумие его поступка, та поспешность, с которой он это сделал, стала для нее еще одним ударом.

Несмотря на то что он тотчас разомкнул объятия, их свидание никоим образом не могло выглядеть невинным. Нужно было быть невероятно глупым, чтобы не понять, что только что между ними произошло, а леди Марию, при всех прочих ее недостатках, никак нельзя было назвать глупой.

Незваная гостья вступила в круг света, отбрасываемого свечой.

– Вы так предсказуемы, Давенпорт! Всегда выбираете для подобных целей музыкальный салон. Хотелось бы знать почему?

– Что вы тут делаете? – Хилари еще никогда не приходилось слышать, чтобы Давенпорт говорил с кем-либо таким холодным тоном.