Мой прекрасный негодяй - Кристина Брук

Ясные голубые глаза леди Марии окинули их взглядом:

– Так, значит, это правда. Отец говорил мне, но я отказывалась верить. Вы спутались с этой Девер!

– Что вашему отцу об этом известно? – Голос Давенпорта прозвучал резко.

– О, только то, что вы путешествовали с мисс Девер из Линкольншира в Лондон без компаньонки. И что вы провели по дороге ночь под одной крышей, как муж и жена. – Она загадочно улыбнулась. – Уже одного этого достаточно, чтобы вызвать скандал, который покроет имя мисс Девер позором от столицы до самого Эдинбурга.

Вся кровь отхлынула от лица Хилари. Она была обесчещена. Собственное безрассудство в конце концов вышло ей боком. Она была виновна и ничего не могла предъявить в свое оправдание – ничего, кроме любви. Однако любовь в высших светских кругах не рассматривалась как смягчающее обстоятельство.

Она ждала, что Давенпорт заговорит, что он найдет какой-нибудь выход из создавшегося положения. Ей самой в голову приходил только один…

Давенпорт вобрал в себя воздух и, даже не взглянув в сторону Хилари, произнес:

– Мисс Девер оказала мне честь, приняв мое предложение руки и сердца. – Эти слова вышли у него гладко, но без малейшего оттенка радости или сердечности.

– Так вот оно что! – Леди Мария презрительно рассмеялась. – Боже правый, Давенпорт, вы совсем лишились рассудка? Какая-то деревенская мышка – ни красоты, ни стиля, к тому же еще одна из Деверов, – и вдруг выходит замуж за наследника Уэструдеров!

Хилари поднялась и выпрямила спину. От обиды и еле сдерживаемой ярости она вся дрожала, однако скорее умерла бы, чем позволила этой злобной девице увидеть ее реакцию.

– Возможно, я и Девер, но по крайней мере никто и никогда не обвинял меня в вульгарности, леди Мария.

– Ох! – Изумление и обида в ее голубых как лед глазах, вызвали у Хилари желание рассмеяться, несмотря на боль в сердце. – Давенпорт, и вы позволите ей говорить со мной в таком тоне?

– Да, – ответил Давенпорт просто. – И вы даже не представляете, какое мне это доставит удовольствие. Он отвесил ей поклон: – А теперь, если вы уже покончили с вульгарными замечаниями, миледи, считаю своим долгом известить вас, что вы здесь de trop[11].

– Да, я ухожу, – прошипела леди Мария, щеки которой так и пылали румянцем. – Но вы, мисс Девер, можете считать себя обесчещенной. Я расскажу всему свету о том, что видела сегодня вечером, а также о том, что стало известно моему отцу. Посмотрим, кого тогда обвинят в вульгарности.

С этими словами леди Мария выплыла из комнаты, оставив Хилари в состоянии шока. Карточный домик, который она сооружала с такой тщательностью и заботой, должен был вот-вот вспыхнуть ярким пламенем.

Давенпорт задержался ровно настолько, чтобы взять ее руки в свои.

– Все будет хорошо, Хани, – произнес он. – Я сумею исправить дело. Она никому ничего не скажет. И вам не придется выходить за меня замуж.

Ей казалось, будто его голос доносится до нее сквозь толщу льда. Холод овладел Хилари до такой степени, что она не была уверена, в состоянии ли она двигаться или говорить. Усилием воли она заставила себя утвердительно кивнуть, хотя больше всего на свете ей хотелось с протестующим криком ухватиться за него и никогда больше не отпускать.

Он поднес ее застывшие руки к губам и запечатлел на них поцелуй, после чего тут же устремился следом за леди Марией.

Дрожащими пальцами Хилари попыталась хоть как-то привести себя в порядок. На большее она оказалась не способна, ибо в данный момент думать даже на шаг вперед казалось непомерным испытанием для ее онемевшего рассудка.

Вскоре руки девушки бессильно опустились. Какой в этом толк? Платье ее было помято, прическа растрепана, свидетельствуя перед всем миром о ее позоре. Даже если бы она умела укладывать волосы, в музыкальном салоне не было ни единого зеркала, чтобы ей в этом помочь.

Трикси находилась в дамской комнате вместе с другими горничными. Если бы только Хилари догадалась попросить Давенпорта прислать девушку к ней, то она по крайней мере смогла бы выбраться отсюда, не выглядя как падшая женщина, за которую ее приняла леди Мария.

Внезапно она поняла, что не может ждать возвращения Давенпорта. У нее не хватило бы стойкости сидеть тут и выслушивать его объяснения – что он не любит ее, что он никогда не собирался на ней жениться и не сделает этого и сейчас.

Леди Мария, без сомнения, станет рассказывать о ее падении всем и каждому. К этому времени гости в бальном зале внизу уже наверняка услышали о случившемся. Хилари вспомнила, с каким радостным волнением леди Арден обсуждала пригласительные билеты на бал в «Олмак», которые рассчитывала получить для нее, и ее губы скривились в горькой усмешке. Теперь «Олмака» уже не видать. Хилари сожалела лишь о том, что ее поведение покроет стыдом леди Арден и Уэструдеров, которые приняли ее в свой круг и поручились за нее. Теперь у них не останется иного выбора, как только повернуться к ней спиной.

Едва лорд Девер обнаружит, что она скорее предпочтет быть опозоренной, чем выйдет замуж за Давенпорта, как он тут же умоет руки, бросив ее на съедение волкам. Он был заинтересован в своих подопечных лишь постольку, поскольку мог использовать их как пешки в своей борьбе за деньги и власть. Теперь же она превратилась в испорченный товар. Ее братья и раньше никогда о ней не заботились, а ныне оставалось лишь надеяться, что, когда слухи дойдут до них, они не вышвырнут ее из собственного дома. Трикси могла бы ей помочь, но сейчас, когда она уже вполне освоила обязанности горничной, было бы эгоистично заставить ее вернуться в Грейндж в качестве простой служанки.

Нет, единственным человеком, на которого Хилари могла рассчитывать, была она сама.

Прежнее одиночество снова замаячило перед ней, но теперь оно казалось еще более пугающим потому, что было окончательным и бесповоротным. Однако она не могла думать об этом сейчас. Не должна была думать. Ей следовало тайком покинуть дом, пока никто не застал ее в таком виде, и как можно быстрее и тише уехать из Лондона. Если она не будет своим присутствием подпитывать слухи о ее связи с самым отъявленным негодяем в Лондоне, они скоро заглохнут сами собой. Уже через день ее здесь не будет. А еще через месяц – возможно, даже через пару недель – о Хилари Девер забудут, как если бы она никогда не появлялась в столице.

Поравнявшись со своей жертвой на ступеньках лестницы, Давенпорт без колебаний и извинений схватил ее за предплечье и увлек в тень.

– Уберите руки! – прошипела она. – Если я закричу, вам придется несладко.

– Но вы не закричите, леди Мария. Потому что мне известен ваш секрет…

Это заставило ее тотчас вскинуть голову.

– Секрет? – Она выдавила из себя беспечную усмешку. – Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду ребенка, которого вы носите под сердцем, – ответил он мрачно. – Того самого ребенка, которого вы так отчаянно пытались выдать за моего.