Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход - Дмитрий Ольшанский

В письме говорилось следующее:

«Король Владислав! От имени всех ромеев и от себя лично спешу поздравить вас с блистательными победами, которые вы одержали в последнем походе. Мы восхищаемся стойкостью и мужеством ваших солдат, благодаря которым тысячи христиан обрели долгожданную свободу от гнета турецких захватчиков. Мне отрадно видеть, что впервые за многие десятилетия Европа объединилась под единым знаменем, чтобы положить конец мусульманскому игу.

Вы зажгли освободительный огонь в сердцах целых народов, и с каждым днем он разгорается все сильнее. Теперь и мы, вдохновленные вашим примером, вступили в эту борьбу, и будьте уверены: ромеи скорее умрут, чем позволят нацепить себе рабские ошейники!

Однако до меня дошли тревожные вести о том, что вы решили заключить мировое соглашение с султаном. В таком случае позвольте остеречь вас. Османы пошли на этот шаг вовсе не из миролюбивых побуждений, а лишь потому, что сами истощены до предела и не в силах продолжать войну.

Вспомните, как год назад вы в одиночку бросили вызов турецким ордам. И заставили их в страхе бежать до самого Адрианополя. Сейчас ситуация стала еще более благоприятной. Вся христианская Европа поддерживает вас. В Албании свою героическую борьбу ведет Георгий Скандербег, отвлекая на себя значительные силы турок. На юге Балканского полуострова развернул масштабное наступление мой брат Константин. А теперь к этой войне мне удалось склонить и караманского эмира.

Мало того, в столь тяжелый для империи час султан Мурад посадил на престол своего юного сына, ничего не смыслящего в государственных делах. Вы увидите, что правление этого мальчишки продлится недолго, когда после всех неудач турки услышат о другом, более достойном претенденте на престол. Этот человек долгие годы проживал в Константинополе и готов в любой момент предъявить свои законные права на власть в Османском государстве.

Теперь вы видите, в каком отчаянном положении находится султан! Его империя разваливается на части, и лишь перемирие на западе может спасти его от полного разгрома. Но запомните – это перемирие станет прологом к большой войне. Одержав верх над своими нынешними соперниками, султан, несомненно, повернет свое оружие против ваших земель. Но тогда никто уже не сможет прийти к вам на помощь. Вы останетесь один на один с вашим злейшим врагом и, возможно, тогда вспомните мои слова.

Час пробил, государь! Решайтесь! Судьба всего христианского мира сейчас в ваших руках!»

Император Иоанн прекрасно знал, какие струны человеческой души нужно затронуть, чтобы добиться желаемого результата. В данном случае он ловко разгадал мысли и чувства Владислава, который, без сомнения, желал откликнуться на содержавшийся в письме горячий призыв.

Чезарини с видом победителя оглядел присутствующих. Он не произнес больше ни слова, полагая, что зачитанного послания будет вполне достаточно. И он оказался прав.

– Что ты думаешь теперь? – обратился король к Яношу Хуньяди.

Воевода испытующе поглядел на кардинала, а затем произнес:

– Если все обстоит именно так, как написано в этом послании, и даже греческий император решился на открытую вражду с османами, то и нам не следует оставаться в стороне. Однако я полагаю, что с решительными действиями можно повременить. Для начала нужно как следует изучить сложившуюся обстановку. Ибо всякую войну легко начать, а вот закончить гораздо сложнее.

Тут вновь вмешался Чезарини:

– Мы не можем больше ждать, государь! – воскликнул он, подбегая к королю. – Вы же сами слышали: султан воюет далеко на востоке, и османы не имеют сейчас серьезных сил в Европе. Когда еще представится такая возможность?

В зале наступила оглушительная тишина.

Было видно, что в душе Владислава идет отчаянная борьба. Честь и долг, которые так превозносил молодой король, теперь вступили в жестокое противоречие друг с другом, и что-то одно должно было отойти сейчас на задний план. Начать новую войну, забыв про клятву, или сохранить шаткий мир, оставшись верным слову – и то, и другое в понимании Владислава было неправильно, но судьба требовала от него сделать свой выбор, и король его сделал.

– Я полагаю, что Чезарини прав, – промолвил государь, не поднимая глаз. – Нужно немедленно готовиться к новому походу. Напишите письма Георгию Бранковичу и Владу Дракулу, правителю Валахии, пусть также ведут подготовку, но делают это по возможности скрытно. Выступление планируем через месяц, к этому времени все должно быть готово.

– Боюсь, что если известить об этом Бранковича, то очень скоро о нашем замысле станет известно самому султану, – вставил слово Хуньяди, всегда подозревавший сербского правителя в сговоре с турками. – Кроме того, если мы все же решили наступать на Адрианополь, следует позаботиться о том, чтобы воспрепятствовать возвращению Мурада из Анатолии, поскольку его появление может серьезно навредить нашим планам.

Владислав нервно зашагал по комнате, тщательно взвешивая каждое слово.

– Хорошо, тогда я извещу Бранковича лично… Когда мы будем пересекать территорию его государства. Что касается султана…

– Об этом разрешите позаботиться мне, – самодовольно попросил Чезарини. – Я веду переговоры с венецианскими и генуэзскими капитанами. Они обещали перекрыть все проливы, связывающие Азию с Европой. Тогда султан не сможет прийти на помощь своим западным провинциям, и столица окажется в наших руках.

– Хорошо, – ответил Владислав. – Предпринимайте все, что необходимо. А теперь за работу, нам предстоит много дел…

Тут король поднялся, оглядел присутствующих и трижды осенил себя крестным знамением.

– Да простит нас всех Господь, – тихо прошептал он. 

Халиль-паша

Молодой лев и старый лис

Versate diu, quid ferre recusent, quid valeant umeri.

(Долго обдумывайте, что могут и чего не могут вынести ваши плечи)

Гораций, «Наука поэзии», 38–40

Весть, что султан оставил трон своему малолетнему сыну, быстро разлетелась по всей империи и далеко за ее пределами. Люди в недоумении спрашивали друг у друга, зачем их любимый правитель оставил их и чем они заслужили его гнев. Но умудренные опытом кадии и имамы разъясняли, что султан, да продлит Аллах его годы, отправился на войну и обязательно вернется, поскольку не может оставить свой народ.

Горожане верили уважаемым старцам и возвращались к своим повседневным делам.

Халиль использовал это время, чтобы окончательно укрепить свою власть: сослав последних сторонников Шехабеддина и Заганоса в отдаленные провинции, он окружил себя верными людьми и принялся за воспитание юного наследника. Визирь желал сделать Мехмеда послушным орудием в своих руках и использовать его лишь в качестве ширмы для реализации собственных замыслов. Однако принц явно не желал играть по чужим правилам, и с первых же дней между ним и могущественным сановником разгорелась настоящая борьба.