Маргарет Тэтчер - Жан Луи Тьерио

Возглавить министерство внутренних дел Маргарет поручила Уилли Уайтлоу, своему скромному помощнику. Кстати, он совмещал этот пост с постом вице-премьера. Правда, он разделял не все взгляды Маргарет. Далеко не все! У него была, так сказать, гораздо более ярко выраженная социальная или общественная жилка. И все же он был самый верный ее сторонник среди верных. «Крупный феодал» до кончиков ногтей, «верный вассал короля», он всегда будет рядом с Маргарет, чтобы сглаживать углы, принимать и смягчать удары и, если нужно, их предупреждать.

В остальном правительство достаточно точно воспроизводило очертания теневого кабинета.

Вне правительства, в тени, Маргарет создала группу личных советников, политический отдел, заседавший в доме 10 по Даунинг-стрит. Возглавлял эту группу Джон Хоскинс, автор и создатель «Камней через стремнину», шокового документа, предлагавшего проведение реформ задолго до выборов 1979 года. В закулисье власти и в большой тайне он часто вносил дерзкие предложения, иногда даже поверх голов министров. Маргарет нужна была эта группа советников, верных и преданных, чтобы заставить двигаться того хладнокровного крокодила, которым представлялось ей правительство, это сборище разных людей с противоречивыми стремлениями, часто «нейтрализовывавшими» друг друга. Она не строила себе иллюзий на их счет и уже разделила их на две категории: своих противников она называла «мягкотелыми», а своих сторонников — «жесткими». Стоит ли уточнять, что в ее устах слово «мягкотелый» не было комплиментом. Только в одной сфере «жесткие» были в большинстве, а именно в экономике. И это не случайно. Именно с оздоровления экономики Маргарет рассчитывала заставить Великобританию воспрянуть.

В определении симптомов британской болезни, проявившихся в 1979 году, эксперты были единодушны: инфляция, выражающаяся двузначными цифрами, бюджетный дефицит, относительный рост государственных долгов, ставший обузой национализированный сектор, дефицитный и с чрезмерно раздутыми штатами. «Тэтчеристы» присовокупили к ним практику иждивенчества, неполную загрузку предприятий[137]и слишком большую власть профсоюзов. Маргарет решила действовать постепенно, шаг за шагом, отложив борьбу с профсоюзами и иждивенчеством на потом. Первая ее верноподданническая речь, написанная для королевы в июне 1979 года, была удивительно умеренной, настоящая старая речь в духе тори, каких палата депутатов выслушала множество: в ней содержались обещания снизить налоги, сократить государственные расходы, провести реформу профсоюзов, отказаться от контроля над ценами и доходами. По поводу профсоюзов премьер-министр так ответила на вопрос одного из заднескамеечников-лейбористов: «Я никому не объявляю войну, и я надеюсь, что и мне никто не объявит войну». Единственным новым элементом было обязательство разработать и провести через палату общин знаменитый закон о местных властях, в котором была бы предусмотрена возможность отдать в собственность социальное жилье тем квартиросъемщикам, которые этого пожелают. Это было начало «народного капитализма», еще не получившего своего наименования.

Истинная реформа проявляется не в речах, а в действиях, в особенности в законе о финансах. Реформирование государственного бюджета осложнялось водопадом разнообразных факторов, постоянно накапливавшихся и увеличивавших опасность провала. Прежде всего, оставались обещания, данные еще лейбористами, такие как повышение пенсий, предусмотренное еще Джимом Каллагеном, а также обещание следовать рекомендациям, содержавшимся в докладе Клегга по поводу паритета «государственных и частных доходов» (то есть доходов в государственном и частном секторах), что фактически означало увеличение на 10 процентов заработной платы государственных служащих. Был и еще один фактор: укрепление курса фунта стерлингов, явившееся результатом высоких процентов ссуды и того обстоятельства, что фунт стал «нефтевалютой», «нефтефунтом» после открытия богатых месторождений в Северном море. Существовали личностные факторы, привнесенные самой Маргарет Тэтчер: она хотела поднять жалованье полицейским, деморализованным проповедями вседозволенности, а также собиралась ежегодно увеличивать бюджет вооруженных сил на 3 процента в реальном денежном выражении в ответ на просьбу НАТО, с тем чтобы не усугублять и без того уже наметившееся нарушение равновесия между странами НАТО и странами Варшавского договора. Маргарет Тэтчер пишет: «Тогда мы чувствовали себя в безвыходном положении, загнанными в тупик».

Вместе с Джеффри Хау и группой личных советников Маргарет не покладая рук работала над составлением нового бюджета, обнародованного 12 июня, то есть пять недель спустя после вступления в должность. Этот бюджет был очень жесток. Джеффри Хау признается в своей книге «Взгляд из дома № 11 по Даунинг-стрит», что прежде, чем выступить с речью в палате общин, выпил две большие порции джина с тоником.

Все меры, предусмотренные в бюджете, были направлены на сокращение расходов, на использование ресурсов и на контроль со стороны государства над валютными операциями. В области расходов сокращать что-либо было трудно. Однако Джеффри Хау удалось сэкономить 2,5 миллиарда фунтов стерлингов, «заморозив» найм чиновников и даже сократив их количество (за год с 732 до 705 тысяч), а также ограничив расходы местных властей, введя специальный налог на рецепты врачей (что сделало услуги государственной службы здравоохранения не совсем бесплатными); он также «оторвал» размеры базовых пенсий от прибавок к зарплатам, а также сократил суммы некоторых пособий и дотаций. Цифра, в которой выражалась сумма экономии, была довольно скромной для гигантского бюджета в 160 миллиардов фунтов, но все же в ней отразилась воля сломить и повернуть в противоположную сторону существовавшую ранее опасную тенденцию.

Но наиболее явно процесс реформирования проявился в сфере ресурсов. У государства есть только два основных способа финансирования своих нужд: налог и заем. Чтобы ограничить инфляцию и избежать отклонений в государственных финансах, в бюджете предусматривалось введение нового идентификатора: потребности государственного сектора в заемных средствах, — и устанавливался его предельный уровень, который никогда не должен быть превышен. Итак, его размер был определен в сумме восемь миллиардов фунтов стерлингов, что составляло 5 процентов ВНП (валового национального продукта). Показатель этот довольно высок, если сравнивать с сегодняшними критериями (в соответствии с Маастрихтским договором), равными 3 процентам, но его следует сравнивать с 10 процентами, которых Англия достигла при лейбористах в 1975 году.

Не имея возможности еще больше сократить расходы, Маргарет вынуждена была решиться поднять налоги. Но ведь она сделала снижение налогов едва ли не главным аргументом своей предвыборной программы! Она полагала, что снижение налогов, за счет которых и оплачиваются общественные нужды, необходимо для стимулирования экономики. После двух уик-эндов, проведенных в загородной резиденции премьер-министра, в имении Чекерс, где она выслушала советы Джеффри Хау, продемонстрировавшего воистину стальные нервы, Маргарет согласилась рассмотреть вопрос об увеличении налогов, чтобы оздоровить государственные финансы, но при одном условии: их увеличение ни в коем случае не должно ослабить дух предпринимательства и охладить пыл самых деятельных и усердных англичан. Другими словами, о перераспределительной функции налогов следовало забыть окончательно. Только косвенные налоги могли быть увеличены, прямые налоги должны были снижаться. Правда, и это решение Маргарет приняла против своей воли, зная, что эта мера будет непопулярна и приведет к росту инфляции. Но у нее не было выбора. «При повторной встрече мы решили идти напролом. Снижение налога на прибыль было жизненно необходимым, даже если оно должно было сопровождаться равным повышением налога на добавленную стоимость (НДС). Решающим аргументом в данном случае было то обстоятельство, что повышение НДС могло произойти только в самом начале созыва палаты после выборов, когда наш мандат был еще совсем „свежим“. Если бы мы стали ждать, питая надежды на то, что экономический рост или сокращение государственных расходов „выполнят работу за нас“, мы рисковали бы тем, что никогда бы не смогли произвести структурных изменений, необходимых для нового подъема экономики». Конкретно это означало, что базовая ставка налога на прибыль должна быть снижена с 33 до 30 процентов, налог на предельный доход — с 83 до 69 процентов, а НДС, ранее взимавшийся в размере от 8 до 12 процентов в зависимости от произведенного продукта, должен был составлять 15 процентов на все продукты.