Дорога к озеру Коцит - Кирилл Каратаев

лицо которого весьма натурально изобразило маску неприкрытого ужаса. Сложно было сказать, кто из них являлся положительным героем разворачивающейся истории, поскольку в итоге погибли оба. Уже умирая, испугавшийся актёр коварно вонзил в спину торжествующего меченосца довольно грубо сработанную копию кинжала. Честно говоря, заключительные аккорды этого спектакля оставили на сердце мало положительных впечатлений, но стоявшие рядом со мной зрители бешено зааплодировали, выкрикивая короткие хвалебные оды в адрес актёров.

— Как тебе понравилось представление, леди? — я подхватил неуверенно озирающуюся Элати под руку и потянул вслед за собой, выводя из густой, несмолкающей толпы в более спокойное место. По крайне мере, я смел надеяться, что такое место здесь существует.

— Мне понравилось, что меня никто не жаждет убить, мастер, — казалось она была действительно удивлена. — А это лучшая новость за много недель.

— То ли ещё будет, крылатая, — я по традиции был менее оптимистичен, — то ли ещё будет.

Толпа, наконец, расступилась перед нами, открыв просторную улицу. Около роскошных домов, расположившихся по её краям, небольшими группками стояло местное население, о чём-то беззаботно болтая. Их лица были до краёв наполнены постоянно меняющимися эмоциями. Вот на лице одного застыл искренне-волнительный интерес к рассказу его собеседника, но рассказчик на миг оборачивается, и лицо его визави превращается в маску презрительной скуки, которая вновь сменяется интересом при возобновлении на секунду прерванного разговора. Вот лицо отчаянно размахивающего руками дьявола, полное праведной ярости и предрекающее немедленное возмездие, сменяется испуганной улыбкой, когда к группе присоединяется новый участник с холодным повелительным взглядом. Вот полный страсти и желания лик миловидной женщины превращается во владения усталой злости, когда ей достаётся пара монет от стоящего перед ней богато одетого дьявола.

Я узнавал эти метаморфозы, которые всегда присутствовали в любом обществе. Всегда кто-то лгал тому, кто хотел услышать эту ложь, и было уже неважно, насколько эта ложь походила на правду. Неважно, что иногда эту ложь не прикрывали даже лёгкой вуалью наигранной искренности. Важно было лишь услышать то, чего тебе хотелось, и закрыть на всё остальное довольные глаза. Но никогда ещё я не видел такого гротеска в этой игре. Будто у каждого уже были заготовлены сотни масок, которые делал не слишком старательный мастер. И маски эти здесь носили, лишь меняя, но не снимая никогда.

— И что дальше, мастер? — Элати с явной брезгливостью обозревала местный пейзаж и его несколько странных обитателей.

— А дальше, крылатая, из тысяч ложных дорог, нам надо найти лишь одну верную и постараться прошагать по ней достаточно далеко, — и я уже начал искать её опытно-осторожным взглядом.

— Ну, здесь ложных дорог нам, по всей видимости, хватит с избытком, — брезгливость в голосе ангела разбавилась изрядным сожалением.

Я разделял её сожаление в полной мере. Если на каждой из этих дорог будет надета своя, конечно, лживая маска, то поиск дальнейшего пути может порядком затянуться. Но поскольку выбора у нас в любом случае не было, мы продолжили гулять по этой первой для нас частице Лабиринта, оказавшейся неясных пока размеров городом и городом, надо признать, довольно красивым.

Небольшие, уютные домики доброжелательно соседствовали с высокими многобашенными особняками, горделиво осматривающими свои и чужие владения. Нередкие таверны усердно, но ненавязчиво предлагали пройти в их хлебосольные покои. Тенистые парки манили кудрявыми головами деревьев.

И, конечно, же театры. Театров здесь было бесподобно много. С моей несколько дилетантской точки зрения все они были довольно похожи. Но даже мой неискушенный взор всегда находил какой-либо штрих, отличающий этот конкретный театр от остальных. Это могла быть красочная афиша, расположившийся рядом оркестрик или пара не обязательно прекрасных, но в любом случае оригинальных статуй. И всегда хотелось зайти именно в этот сад искусства, и всегда было немного жаль, проходя мимо.

Но была в этом городе одна особенность, которая роднила любой каприз местной архитектуры. На любой двери, будь то тяжёлые железные ворота, услужливо открытый вход в кабак или простая деревянная калитка, на любой из них была изображена маска. Иногда она смеялась, иногда плакала, иногда злилась, иногда изумлённо смотрела на зрителя, но была она всегда, будто предупреждая, что истину за этими дверями узнать изрядно нелегко.

И, несмотря на мои основные ни на миг не утихающие поиски, я старался найти время, чтобы рассмотреть эти маски поподробней. И если я смотрел слишком пристально, то возникало стойкое ощущение того, что маски смотрят на меня в ответ. Смотрят нахально и самоуверенно, смотрят как хозяева на ещё не пойманного раба. И чем дольше мы шли, тем больше таких взглядов упиралось мне и в грудь, и в спину, и тем больше мне хотелось, наконец, найти этот проклятый огнём выход. И тем более напрасны были мои старания.

Через пару часов я с тяжёлой ясностью понял, что нам просто необходим перерыв. К тому же откровенно и банально хотелось есть. Элати в кои то веки полностью разделяла мои устремления, и мы по обоюдному согласию решили пообедать в одной из местных таверн, благо золото в Лабиринте принимали с той же теплотой, что и в нормальном мире. Потратив ещё немного времени на дополнительное короткое совещание, мы выяснили, что тем самым желанным местом долгожданной трапезы станет первое же попавшееся на пути.

На пути же оно попалось буквально через несколько безтревожных минут. С первого взгляда таверна производила вполне приятное впечатление. Это было двухэтажное, жёлто-красное здание с небольшим садиком у входа. Она носила, скорее всего типичное для этих мест, название — «Под маской вкуса» и встречало гостей круглой дверью, на которой была старательно нарисована толстая, облизывающаяся маска, нагло подмигнувшая мне пустым ленивым глазом.

Юная и несколько фривольно одетая официантка, с прелестной и откровенно прилепленной улыбкой, услужливо поприветствовала нас в лучшем заведении города и проводила на (кто бы сомневался) лучшие в заведении места. С упитанного меню на меня радостно смотрела всё та же жирная маска.

Не долго ожидаемые блюда показались мне несколько странными. С одной стороны, они были довольно вкусны, особенно в сравнении со скудными трапезами последних дней, но с другой их вкус явно не соответствовал их виду. Проще говоря, они были больше красивее, чем вкусней. Причём намного красивее. Не особенно спеша, поев, мы решили перед уходом продегустировать местный грог и теперь лениво пили его маленькими глотками.

— Вы ведь не местные, верно?

Редкие моменты спокойствия были снова грубо прерваны, и никакого недоумения по этому поводу у меня уже давно не возникало. Вопрошающий оказался довольно старым и потрёпанным дьяволом в широкой шляпе и с тяжёлой трубкой в