Где бы ты ни скрывалась - Элизабет Хейнс

Но куда мне идти? К кому обратиться? В полицию? Но ведь он и сам из полиции… Он сочинит историю о том, что я получила травмы от кого-то еще и он как раз расследует это дело или что я сама себя покалечила в момент приступа острого психоза, а он пытался лишь мне помочь. Тогда меня точно упекут в психушку, начнут насильно пичкать лекарствами. Или, в конце концов, отправят обратно домой… вот что самое кошмарное. Снова сюда… Ха-ха-ха! Я левой рукой попыталась оттереть кровь со стен, с ковра, с двери. Но бросила это бессмысленное занятие и пошла вниз.

Домой я шла быстро, почти бежала: устану как следует, тогда, по крайней мере, смогу заснуть ночью. В последнее время меня замучила бессонница — у себя в квартире я вообще не могла спать и даже под боком у Стюарта часами лежала без сна, прислушиваясь к каждому шороху. Любой скрип, неясный звук заставляли меня вскакивать на постели — мне казалось, что эти звуки доносятся из моей квартиры.

Я свернула на Лоример-стрит, оставив за спиной шум и гам большой улицы. За моей спиной раздавались шаги, идущие точно в ритм с моими быстрыми шагами, — сначала мне даже казалось, что это просто сильное эхо. Но нет, сзади кто-то шел. Я украдкой оглянулась — мужчина! Высокий, в темной куртке, на лицо низко надвинут капюшон, только изо рта вырываются клубы морозного пара.

Я прибавила шагу, внимательно вслушиваясь в перемену ритма его шагов. Он тоже зашагал быстрее!

Я почти добежала до конца Лоример-стрит и выскочила на шумный проспект. Транспорт еле полз, автобусы ехали медленнее, чем я шла, но теоретически я могла запрыгнуть в один из них. Я снова прислушалась — тишина. Оглянулась — сзади никого. Наверное, тот мужчина зашел в один из домов.

Дома мне пришлось проделать много туров проверки, прежде чем я смогла хоть немного успокоиться. Я даже проверила ванную, хотя давным-давно ее не обшаривала. Но сейчас я знала, что он здесь был. Я чуяла его запах. Так кролик чует запах лисы. Я искала его следы, я знала, что он должен был оставить мне очередное послание. И час спустя нашла его в ящике для столовых приборов: нож, закопанный среди вилок, и вилка, лежащая в отсеке для ножей, тоже спрятанная под ними.

Он был на кухне, заваривал чай и улыбнулся, когда я вошла. Идиллическая домашняя картина. И это после того, что происходило полчаса назад? Бред какой-то.

Его светлые волосы были измазаны кровью — там, где он проводил по ним рукой. Он поцеловал меня в щеку, и я заставила себя улыбнуться в ответ — рассеченная губа снова закровила.

— Ты как, нормально? — спросил он.

Я кивнула:

— А ты?

— Да. Прости меня.

— Ладно.

Мы пошли в гостиную. Я с трудом опустилась на диван.

— П-понимаешь, я не х-хотел, чтобы ты уезжала, — запинаясь, пробормотал Ли.

Он сел в кресло напротив, чтобы я могла расположиться удобнее. Весь гнев его испарился, я это чувствовала. Может, именно сейчас мне и надо бежать? Только откуда взять силы… Их совсем не осталось.

— Но ведь я никуда не уезжаю. — Странный у меня голос, почему я так растягиваю слова? Губы не шевелятся, а уши плохо слышат — в них постоянно какой-то шум. — Зачем ты это сделал? — спросила я очень тихо. Да, собственно, какая разница зачем? Все уже сделано. И бежать мне действительно некуда.

Ли растерянно оглянулся. Он осунулся, побледнел, яркие голубые глаза поблекли.

— Я хотел посмотреть, что ты будешь делать.

— Значит, и по телефону ты мне звонил? Прикинулся Джонатаном?

Он кивнул:

— Я думал, ты сразу узнаешь меня, но нет, не узнала. Я создал почтовый ящик. Все это очень просто, вот не думал, что ты клюнешь на это. Но ты ни разу не попыталась выяснить, правильный ли это адрес.

— А как ты сумел так быстро добраться до Хитроу? — Я так и не смогла разрешить эту загадку.

Он вздохнул и потряс головой:

— Ты иногда бываешь невыносимо глупа, Кэтрин.

Я пожала плечами. Что тут скажешь? Он прав.

— Я просто включил сирену и долетел очень быстро. Мне не надо было стоять в пробках.

Ах вот оно что! Могла бы и догадаться.

— Правда, ты заставила меня помотаться по дорогам.

— Даже так?

— Я не ожидал, что ты поедешь на поезде, думал, ты рванешь на машине до самого Лондона. Но поскольку на шоссе я тебя не нашел, пришлось переться прямо в аэропорт. Я рассчитывал задержать тебя по дороге! Я так гнал, едва успел приехать! Еще пара минут — и ты была бы уже в самолете!

Об этом мне думать не хотелось. Слишком больно было думать об этом.

— Ну а охрана аэропорта, у них ведь мониторы, они же видели, что ты меня якобы арестовывал?

— Да мне на них насрать. Аэропорт весь напичкан камерами слежения, они во всех магазинах, входах и переходах, каждый квадратный метр просматривается. Да только знаешь что? У всех этих камер — разные хозяева, так сказать, и половина вообще сломана или по каким-то причинам отключена. Или пленка кончилась, а денег на новую нет. Или просто лень напрягаться. Даже если бы кому-то взбрело восстановить, что там произошло, черта с два они склеили бы эти кадры. А если бы я позвонил нужным людям, так и вообще концов бы не нашли. Меня, если честно, больше волновала АРНЗ.

— Это что такое?

— Автоматическая регистрация номерных знаков. При желании можно было бы доказать, что я с ланкастерскими номерами побывал в Хитроу. Но я это предусмотрел: у меня есть парочка липовых номеров специально для этих целей.

Разговор этот ничего мне не дал. И сколько же я смогу еще протянуть, интересно?

Я выпила чашку чая, съела сэндвич, который Ли заботливо приготовил, и прикорнула на диване. Ли включил телевизор, мы посмотрели пару передач, вроде как все теперь нормально. Однако в одиннадцать вечера он снова велел мне раздеться. Я молча подчинилась, раздеваться одной рукой получалось очень медленно. Когда на мне остались только трусы, Ли велел вытянуть руки, и он снова защелкнул наручники на моих запястьях. Холодный металл полоснул по саднящим ранам, и боль накатила снова. Ли отвел меня наверх, опять в гостевую спальню, и бросил на пол одеяло.

Я села на одеяло, а он остановился в дверях, глядя на меня сверху вниз. Я думала, он сейчас отвалит, захлопнув дверь. Но нет, вошел в комнату и сел на пол напротив меня.

— Я ведь так и не рассказал тебе про Наоми, — сказал он негромко.

В субботу я встала рано и отправилась на пробежку. Какое-то время я промучилась с волосами, но все же исхитрилась соорудить хвостик. Волосы у меня отросли до середины шеи — самая противная длина: любой ветерок немедленно задувает их в глаза, а зачесать назад или уложить как надо практически невозможно. Поэтому и хвостик мой получился каким-то крысиным — я затянула его как можно туже красной эластичной резинкой, которую нашла на крыльце — кто-то случайно обронил, — и резво помчалась в сторону парка. На небе плыли рваные облака, но, похоже, дождя не ожидалось. Может быть, даже солнышко проглянет! Тогда я смогу пройтись по магазинам. Почему бы и нет? Я уже так давно не покупала себе обновок! Буду работать над своими фобиями — Алистер надавал мне кучу заданий, велел постоянно преодолевать себя, чтобы это вошло в привычку. Преодоление страха должно войти в привычку. Надо постоянно с собой бороться, не гнать тревогу, а подождать, когда она сама пройдет, не позволяя себе пользоваться привычным успокоительным, то есть проверками.