Обратный отсчет: Равнина - Токацин

На несколько секунд в «колодце» стало тихо. Потом предводитель Сэта шагнул к сармату, складывая руки у груди.

— Шакха встречает Пламя и его силу с почтением. Все цеха и все обитаемые пещеры ждут их.

Гедимин ошалело мигнул. «Все цеха⁈ То есть — мне теперь тут ходить… Мать моя пробирка, чем я думал, когда обещал⁈»

…Из «фумаролы» он выползал с гулом в ушах, красными пятнами перед глазами, на неприятно размякших конечностях. Кажется, в литейню Ут’таркеха он всё-таки заглянул — на те же считанные секунды, что и во все остальные. Зажмуренные глаза ещё почти минуту видели обжигающий красный свет. Сармат шумно выдохнул и выпрямился. Ипроновые пластины опустились, прикрывая мозг от лишней «сигмы». Её было почему-то очень много, особенно на нижних ярусах — казалось, внутри черепа что-то вибрирует.

«Вроде бы Сэта довольны,» — сармат покосился на трубки со светящимися краями, пристёгнутые к поясу, подвешенный тут же мешочек кейека и гроздь мелких закупоренных ракушек. «И многие уже в стеклянных бусах. И новый цех… разрисованный и утыканный черепами, а так ничего. Зря я для Сэта делал длинные стеклодувные трубки. Они ведь не могут обжечься. Лишняя возня и трата металла.»

…В лаборатории, только что вернувшейся с Земли, было пусто и тихо, только литейная станция мигала светодиодами, предупреждая о переливе «созревшего» расплава в опоки. Рядом на заброшенном столе Вепуата лежал полупрозрачный пакет. Из него во все стороны что-то выпирало; Гедимин заглянул внутрь и еле слышно хмыкнул. «Опять растаскивают шихту? Чёрный песок весь извели? Свой им не дам. Пока оболочки для всех стержней не готовы — пусть плавят скорлупу.»

… — Да нет, всё правильно, — Вепуат ухмыльнулся и провёл ладонью по перегородке — там, где с другой стороны была прижата рука Гедимина. — Правильно ты к ним зашёл. Всё, что сам не изучаешь, отдай Альготу. У него тут уже целый химцех — справятся… А ты… хм, только не распространяйся, где был. Особенно перед местными. А то все прибегут с претензиями — чем Шакха лучше них?

— Да чтоб их всех с их традициями… — пробормотал Гедимин, болезненно щурясь. — Вроде никто не знает. Кроме Кут’тайри и Эгнация. Эгнаций с местными не болтает… Или болтает?

Вепуат весело хмыкнул.

— Завтра узнаешь. Ну, в последний день месяца тебя уже никуда не погонят. Но нудеть будут.

— А вот Джагулы от благословения отказались, — проворчал Гедимин. — Чтоб я понимал в их традициях…

Вепуат успокаивающе похлопал по «стеклу».

— Ты не забывай — традиции у всех свои. А теперь давай сюда дозиметрию… Погоди! Выводи их на экран попарно с позавчерашними. Поищем отличия.

…Графики по экрану-голограмме двигались почти синхронно, отставая на считанные секунды, — каждое ритуальное действие занимало определённое время, и отмеряли его, хоть и без таймера, довольно точно. Вепуат на шкалу времени не глядел — его палец замер на шкале интенсивности, напротив острого пика.

— Ага! Вот это их собственный всплеск. Видел? Интенсивность одна и та же.

— Угу. Это — то, на что они сами влияют, — отозвался Гедимин. — Я не сомневался, что они старались. А вот в каком месте у них сигма-излучатели…

Вепуат развёл руками.

— Там всё сложно, ремонтник. Костный мозг, система кровообращения… Короче, изучать и изучать. Двигай дальше!

График провалился почти к самой шкале — и снова взлетел, вслед за пиком выходя на плато. Вепуат чиркнул пальцем по перегородке.

— Ага! — он торжествующе ухмыльнулся. — Вот тебе и первое отличие. Это проявляется то существо размером с континент, — видишь, указатель крутится?

— Был бы непрочным — взорвался бы, — пробормотал Гедимин, глядя на шкалу интенсивности.

— Вспышка излучения в разы слабее, — Вепуат щёлкнул по «стеклу» ногтем. — И дальше оно не растёт. Прилетело мало Экеста? И работать они не хотели… Ага, дальше всё так и тянется. И тут резкий обрыв…

— Бросили песок посреди ущелья, — буркнул Гедимин. — В ядерный могильник такие технологии.

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Ну, из шахты его всё же вытащили? А это, как-никак, восемьдесят метров по вертикали… Та-ак. Ну что ж, кое-что прояснилось. Кочевники сделали, что могли, но божество сегодня было не в настроении. А скажи точно — как Джагулы тебя об этом предупреждали? Я понял, они знали заранее, что проку не выйдет. А по каким признакам?

Гедимин пожал плечами.

— Чтоб я их понимал. Что-то говорили про тяжёлый воздух. Утром вроде не было такого ветра, как в прошлый раз… И Урджен что-то нёс про свои сны.

— И что ему снилось? — не отставал Вепуат. — Это ведь важно, ремонтник. Если он у них работает индикатором…

Гедимин поморщился.

— Что-то про скалы. Острые камни без ровных площадок. Они с Джаарганом ещё спорили, это камни или земля. Где-то переводчик сбоит — камни с грунтом не спутаешь, даже во сне…

— Ага! — Вепуат широко ухмыльнулся. — Камень и земля! Теперь открывай календарь. Вот так растяни, на все четырнадцать дней. А теперь сверни в кольцо.

Гедимин мигнул.

— Зачем⁈

— Увидишь. Ага, вот так. И раздели по горизонтали на две дуги. Ну? Видишь?

Гедимин растерянно смотрел на список дней местной недели, превратившийся в бессмысленный орнамент. Клетки, по-разному подписанные, стояли друг напротив друга — одни сверху, другие снизу, две плавные дуги равной длины.

— Смотри, где стоят Земля и Воздух, — поторопил его Вепуат. — Ну?

— Напротив, — Гедимин пожал плечами. — А Камень и Воздух — не напротив, но почти… Стой! Замеры колебаний массы… Кислота, Жизнь, Огонь и всё такое… Это — то же самое?

Он провёл пальцем по экрану от значка к значку. Дни Кислоты и Жизни стояли напротив друг друга — так же, как Огонь и Лёд… или Земля и Воздух.

— Противостоящие стихии, — Вепуат шумно выдохнул. — Так я и думал. Это два