Рунные витражи - Марина Ясинская

Именно в эту лазоревую слезу и была заключена любовь Сарейи.

– Без надлежащего умения и подготовки вы не сможете самостоятельно добавить любовь прямо в ваши колбы и реторты, – сказал лорд Россер. – Потому я заключу частичку вашей любви в камень, а уже его вы положите в свои смеси и растворы во время опытов.

«Но что случится, если я буду добавлять понемногу любви в каждый свой опыт? – встревожилась тут Сарейя. – Не растрачу ли я её всю?»

Девушке не хотелось растерять любовь к своему тайному возлюбленному – настолько тайному, что о её любви не знал даже сам предмет её обожания.

Мэтр Майлон, элегантный и стройный мужчина с лёгким серебром на висках и загадкой в глазах, серьёзно занимался наукой и потому никогда не обещал правителю города ни философского камня, ни эликсира бессмертия. Взамен несбыточных чудес он создал в своей лаборатории прочное покрытие для рыцарских лат и новый сплав, из которого было очень легко ковать изящные украшения, и за это градоправитель относился к нему с уважением.

Спроси Сарейю, чем она больше восхищалась, самим мэтром Майлоном или же его знаниями и опытом, вряд ли она смогла бы ответить. Девушка знала только то, что когда он иногда пускал её в числе прочих любопытствующих к себе в лабораторию наблюдать за опытами, она не могла отвести глаз от чудес, которые тот творил. И мечтала о том, чтобы, самой постигнув алхимию, добиться в ней какого-нибудь свершения и тем заслужить его одобрение, а может, даже и восхищение. А после этого талантливый алхимик и она, его возлюбленная, стали бы жить вместе долго и счастливо. И они бы не умерли в один день; они бы вообще не умерли – ведь вдвоём они наверняка разгадали бы одну из главных загадок алхимии – рецепт эликсира вечной жизни.

Да, любовь к мэтру Майлону она терять не хотела.

– Не вычерпаю ли я свою любовь до дна, если буду тратить её на каждый опыт? – задала девушка тревожащий её вопрос лорду Россеру.

– Настоящая любовь безгранична и бесконечна, леди Сарейя, – ответил хозяин замка, не сводя взгляда с капли лазоревого яхонта, которую он крутил в пальцах. – И потому её не вычерпать до дна.

Девушка растерялась – она не ожидала таких слов от нелюдимого, хмурого лорда Россера. А тот тем временем протянул камень девушке и предупредил:

– Его хватит только на один опыт.

– То есть если я захочу снова воспользоваться мистическим элементом, мне опять придётся ехать к вам? – нахмурилась девушка.

– Да, – кивнул чернокнижник, а потом на его лице вспыхнула и почти тут же погасла яркая, неожиданная улыбка. – И, леди Сарейя, в следующий раз вам не обязательно калечить свою лошадь.

* * *

Масла арсеника и серебра, напоенные маслом Тартара, распустились в густую жидкость. Добавив туда немного соли Луны, Сарейя держала полученную смесь до тех пор, пока она не превратилась в красного льва. Девушка дождалась, когда кимврийские тени покрыли реторту своим тёмным покрывалом, и через несколько минут под ним появился дракон, пожирающий свой хвост.

Пора!

Сарейя глубоко вдохнула и решительно опустила слезу лазоревого яхонта в реторту, переставила её на песчаную баню и довела до кипения, отчего смесь загорелась великолепным лимонным цветом и обернулась в зелёного льва. Девушка осторожно сняла реторту и разделила две полученные жидкости. Прозрачная тинктура хорошо помогала при золотухе и почечуе. Голубоватая же тинктура, смешанная с тёплыми ароматными маслами, по замыслу Сарейи, должна была стать чудодейственным лечебным средством для кожи. До сей поры ни один опыт по её созданию ей не удавался. Вышло ли сейчас, когда она добавила мистический компонент?

Раздумывая, на ком бы испробовать полученный бальзам, девушка задержала взгляд на запястье левой руки, где у неё до сих пор не исчез след от ожога. Она получила его во время небольшой неудачи, случившейся в лаборатории несколько месяцев назад. Не такой уж, впрочем, и небольшой, если вспомнить, что дым заволок всё северное крыло замка и перепугал с полдюжины служанок. А отец в тот день прознал, что его дочь, оказывается, занимается алхимией, а вовсе не травничеством, как она всегда его уверяла. Барона и травничество не особенно радовало, он предпочёл бы, чтобы дочь вышивала или играла на лютне, но он всё-таки смотрел на её возню с травами сквозь пальцы. Однако алхимия – это совсем другое дело, алхимию он категорически запретил, посетовав напоследок, что всё это наверняка потому, что дочь растёт без матери. Запрет отца, впрочем, не помешал Сарейе втайне продолжать свои опыты, тем более, сделать это было довольно просто – ведь отец частенько отсутствовал, разъезжая с важными поручениями по соседним городам.

«Вот на ожоге бальзам и испробую», – решила девушка. Если след побледнеет, значит, ей удалось не только создать чудодейственное средство, но и доказать, что для успеха алхимических процессов действительно необходим мистический компонент.

…Наутро след от ожога на запястье пропал.

* * *

На этот раз в воротах болотного замка стоял не сухофруктовый слуга, а сам хозяин. Дождался, когда девушка подъедет, и, словно ощущая её нетерпение, вместо приветствия спросил:

– Сработало?

– Сработало! – восторженно выпалила Сарейя, спешиваясь.

Радость буквально распирала девушку изнутри, и от невозможности ею ни с кем поделиться становилось лихо. Поистине удивительно, как прихотливо распорядилась судьба, что человеком, которому она могла с радостью открыться, оказался нелюдимый лорд Россер!

А тот в ответ улыбнулся – искренне и широко, отчего замкнутое мрачное лицо преобразилось замечательным образом, и коротко осведомился:

– Ещё?

– Ещё! – весело ответила девушка и задорно тряхнула янтарными волосами.

Пока лорд Россер расчерчивал на полу кабинета сложные септаграммы и устанавливал по углам испещрённые рунами толстые свечи, Сарейя восторженно рассказывала о ходе своего опыта и строила планы на будущее.

– Прежде всего, хочу повторить опыт и убедиться, что всё работает. Затем попробую создать разноцветный взрывающийся огонь.

– Зачем? – не отрываясь от своего занятия, спросил чернокнижник.

– Чтобы показать его мэтру Майлону. Не могу же я прийти к уважаемому алхимику с каким-то глупым женским бальзамом. Он надо мной только посмеётся…

– И будет глупцом, – неожиданно перебил лорд Россер. – Яхонт, – потребовал он, оборачиваясь.

…Уже стоя в воротах замка и прижимая к груди мешочек с лазоревой каплей яхонта, вновь заключавшей в себе частичку её любви к мэтру Майлону, Сарейя с надеждой заглянула в непроницаемые тёмные глаза чернокнижника и спросила:

– Я вас не сильно обременю, если снова приеду?

– Ничуть, – заверил хозяин замка.

Всё ещё дивясь про себя его согласию ей помогать, Сарейя отправилась домой.

«Вероятно, ему просто скучно», – нашла она объяснение мотивам лорда Россера – ведь он живёт в полном уединении, и вся округа, почитая его за венефициума, боится его и обходит его замок за версту.