Лейла, снег и Людмила - Кафа аль-Зооби

– Говорят, ты стал крупным бизнесменом, – сказала она уже в кафе.

– Не знаю, но я все время работаю.

– Я удивляюсь твоему усердию. Ты что, хочешь сколотить большое состояние?

– Нет. Состояние не самоцель. Моя цель – не стать заложником жизни во второй раз. Деньги дают мне ощущение, что я держу жизнь за глотку, а не она меня.

– Послушав тебя, каждый решит, что жизнь – змея, которую ты держишь за глотку, и стоит ее отпустить, она тотчас тебя ужалит.

– А разве не так?

Лейла промолчала. Рашид полез в карман за сигаретами, но обнаружил, что так и забыл купить их. Тогда он позвал официантку и заказал ей пачку. Лейла спросила шутя:

– Ну и как ты себя чувствуешь теперь, такой богатый?

Рашид усмехнулся и ответил фразой, вычитанной в одном из романов Габриеля Маркеса:

– Я не богатый… Я бедный, имеющий деньги, а это совсем другое.

– Бедный, имеющий деньги, – в любом случае лучше, чем бедный, не имеющий ничего.

– Может быть. Но эти деньги теряют смысл, когда ты не в силах купить на них простейшую мечту.

Она не спросила, что он имел в виду, – она понимала. Он же подразумевал не простейшую мечту, а самую великую – купить ее, но – без прошлого и без грехов.

От этой несбыточной мечты мысли перешли к действительности: как ей помочь? Каким образом предложить помощь, не задев ее гордости?

– Хорошо, – произнес Рашид, откашливаясь. – Значит, у тебя сейчас все обстоит иначе, чем у меня. Ты говоришь, что ты не из тех, кто ездит на такси.

– Да, ездить на такси очень дорого. А поездки на общественном транспорте меня не раздражают, – это терпимо. Вообще-то, я не нуждаюсь. Мне вполне хватает тех денег, которые присылают родители.

Он понял, что этот ее ответ был предупреждающим. И, кивнув головой, сказал по-русски:

– Понятно. – И по-арабски добавил: – Но хочу, чтобы ты не стыдилась и не колебалась, если тебе понадобится помощь. Обращайся ко мне, и я буду рад помочь, чем смогу.

– Я в этом не сомневаюсь, но мне в самом деле ничего не нужно. Если понадобится, попрошу.

Когда Рашид довез Лейлу до общежития, они попрощались, не договариваясь о новой встрече. Она сказала:

– Я понимаю, ты очень занят, но, наверное, сможешь иногда навещать меня…

– Конечно, – ответил он.

И отъехал, но, увидев ее, входящую в общежитие, в зеркале автомобиля, вновь остановился и припарковал машину на обочине. Зажег сигарету и торопливо выкурил ее, потом – другую. За час он выкурил все сигареты, сжигая ими легкие, горло и безумное желание вернуться к Лейле. Рашид включил двигатель, говоря себе, что никогда больше не вернется к старому и не подвергнет себя повторному удару. Но пламя любви пожирало его и превращало в пепел. Этот пепел разлетался повсюду, но не оседал на землю, не поднимался в небо и не исчезал, а блуждал, унося с собой его измученную душу.

Рашид не пошел к Лейле. И стал с утроенной энергией отдавать все силы работе. А ее положение немного улучшилось, когда Люда предложила дополнительную работу во второй половине дня. Лейла не ожидала, что курсы по массажу, на которые она записалась прошлым летом от нечего делать, спасут ее от нужды в то время, когда даже воздух становился товаром.

Люда помогла ей устроиться массажистом в спортивно-оздоровительный центр, который недавно открыл один из знакомых Виктора.

– Только не обращай внимания на клиенток и на тех, с кем будешь работать. Я хорошо знаю этих новых русских, которые посещают такие места. Это полные бездельники. Я их терпеть не могу. Они тупые и ничего не смыслят, и к тому же воображают о себе Бог знает что.

Лейла удивленно посмотрела на нее.

– Что ты так смотришь на меня? – спросила Люда.

– Мне часто кажется, что я не понимаю тебя.

– Хорошо, что ты понимаешь хоть иногда, потому что я сама не ставлю перед собой такой задачи.

Разговор, как обычно, окончился смехом. Потом кончился и смех, и после ухода Люды Лейла стала размышлять о новых русских и о работе. Она боялась потерпеть неудачу.

Но через несколько месяцев работы Лейла получила прибавку к зарплате. Помимо проявленного мастерства, оказалось, что ее первая работа и учеба на специалиста-гинеколога, как магнит, притягивают женщин к ней. Благодаря бесплатным советам и консультациям, которые она давала им и которые порой доходили почти до обследования, представить центр без Лейлы стало трудно.

Владелец центра понял, что нет ни одной женщины, которая не любила бы поговорить о женских проблемах и болезнях, а по мнению Лейлы, женщины находили в этих разговорах больше удовольствия, чем в самом выздоровлении.

Прибавку к зарплате она потратила на то, чтобы снять отдельную однокомнатную квартиру с удобствами, которая избавила ее от тяжелой жизни в студенческом общежитии с общими ванными и туалетами. Жизнь Лейлы быстро улучшилась, но через год работы она почувствовала усталость. До обеда она работала в больнице, а после обеда – в центре. Существование превратилось в замкнутый круг, в котором не было ничего, кроме работы, – с девяти утра и до девяти вечера.

Но настоящие страдания причиняла не физическая усталость, а душевная.

Клиенты центра – в основном женщины – были новые русские, а работники – тоже в большинстве женщины – могли умереть от голода ради того, чтобы выглядеть не хуже своих богатых клиентов. Все говорили только об одежде, косметике и ресторанах.

Понемногу, сама того не сознавая, Лейла научилась выслушивать клиенток с деланным вниманием, – чаще всего ее мысли были далеко. Разговоры этих женщин сводились к одним и тем же интересам – избыточному весу, морщинам, сумасшедшему пристрастию к покупкам, поездкам и еде.

Она стала испытывать неведомую доселе тоску и отчуждение, которых не ведала даже в момент приезда в Советский Союз девять лет назад. Тогда Лейла не знала языка, не была знакома с городом, холод, дальние расстояния и лица вокруг казались непривычными, и, тем не менее, все быстро стало близким и понятным. Теперь же, когда она привыкла ко всему и выучила русский, от окружающих ее будто отделяло огромное расстояние, которое беспрестанно увеличивалось.

После окончания рабочего дня Лейла возвращалась домой – как всегда, одна, безлюдной дорогой, в печальной темноте. В одиночестве садилась в автобус, в одиночестве выходила, в одиночестве шагала и дышала холодным воздухом, в одиночестве мерзла. Она приходила домой, недолго занималась домашними делами и вскоре засыпала, чтобы проснуться к следующему дню, где не было ни любви, ни друзей, ни мимолетной радости, ни надежды, и он пробегал, принося с собой одну лишь усталость.

Нестерпимое одиночество одолевало Лейлу все сильнее. Единственным человеком, с которым она любила посидеть в свободное время, был Владимир Петрович, охранник центра. В первое время этот бывший армейский офицер, ныне отставник, решил, что в его обязанности входит следить за дисциплиной работников, контролировать их приход и уход. Но когда служащие пожаловались на его армейские приемы, владелец центра вызвал его к себе и сказал: