Лейла, снег и Людмила - Кафа аль-Зооби

– Ты не согласен? – спросила жена удивленно.

– Нет.

– Почему?

– Потому что не согласен.

– Андрюша! Ты не знаешь, что говоришь.

– Я знаю, что говорю.

– Не понимаю, что с тобой произошло.

– И думаю, что не поймешь, – произнес он, глядя перед собой.

Его взгляд упал на газету, лежащую на столике. Открыв ее на странице, где была помещена статья Алексея, Андрей спросил с неожиданным спокойствием:

– Ты читала эту статью? Мне интересно услышать твое мнение.

Настя рассмеялась, беря газету из его рук, и тоже успокоилась, – значит, дело было не в ней.

– Я не подозревала, что ты настолько щепетилен. Дело в том, что Алексей абсолютный прагматик, но я согласна с тобой: он немного преувеличил. И я тебе скажу почему: этот человек, которого он восхваляет, собирается на днях основать еженедельный журнал, и Алексей всеми силами пытается убедить его предоставить ему место главного редактора. Такой уж он по натуре – готов защищать даже коммунистов, если ему заплатят больше. Но, похоже, бороться за эту должность нелегко, Елена тоже туда метит. Шлюха! – она произнесла это слово с явной симпатией, а не с осуждением. – Я уверена, она не раз ложилась под него, чтобы заполучить это место.

Ее слова вызывали у Андрея крайнее отвращение и брезгливость. Как будто с его глаз внезапно сняли повязку, и он увидел подлинные лица: все принципы Настиных друзей продавались и покупались. За плату они готовы были принять любую сторону и пропагандировать все, что угодно. Даже свободой они занимались так, словно она стала товаром, который им поручено разрекламировать.

– Ничего себе прагматизм! – насмешливо произнес Андрей.

– Андрюша! Я поражаюсь, как ты стал таким преуспевающим бизнесменом, если до такой степени эмоционален и раним. Ты действительно не понимаешь, что отношения между людьми в наше время определяются одними интересами? Оставь эмоции. Поверь мне, если бы я позволяла себе гневаться, обижаться на кого-то, кто мне досадил, объявлять войну, разрывать отношения, то я бы не смогла продолжать работу, а между тем у меня большие планы, которые я собираюсь осуществить.

– А разве ты не хочешь получить это место?

– Нет.

– Почему? Потому что у тебя есть я?

– Зачем ты так говоришь?

– Мне просто противно! Омерзительны эти ваши лицемерие и свобода.

– Вы послушайте, кто так говорит! Как будто ты не участвовал в этом! Как будто не гулял вместе с нами! – воскликнула Настя, удивляясь его словам.

– Да, участвовал! – крикнул он ей в лицо. – Не знаю, как это случилось со мной. Но мне сразу стало противно.

– Андрюша, дорогой мой! – попыталась она успокоить его. – Не будь таким патриархальным. То, что произошло, – обычное дело, и многие этим занимаются. Уверяю тебя.

– Патриархальный? – переспросил он с усмешкой. – Да, может быть, даже первобытный и дикий! А вам, цивилизованным и свободным, ваша свобода позволяет копаться в собственных телах и извлекать из них звериное начало. Свобода, позволяющая превратиться в первобытное, дикое существо! Быть человеком без принципов, – добавил он, размахивая газетой. – Выгода и интерес – вот ваши настоящие законы. Они позволяют тебе открыть публичный дом для воров и богачей. Они позволяют тебе все, кроме одного: сохранять человеческое лицо. Я не желаю говорить с тобой долго, мне это противно. Хочу сказать одно: между нами все кончено. Нам нужно поскорее развестись.

Настя уехала, решив, что муж просто вспылил. И продолжала надеяться, что, быть может, он успокоится и передумает по поводу бизнеса, – этот вопрос волновал ее больше всего.

В те дни пост главного редактора вновь основанного еженедельного журнала достался другому журналисту, из другой компании, более известной, чем Настина. И Алексей тотчас опубликовал в одном малоизвестном оппозиционном журнале статью с критикой предпринимателя-владельца журнала, где приводил ошеломляющие доказательства его коррумпированности, истории о том, как он занимался хищением госсобственности и какими незаконными путями приобрел свое богатство.

После этого поползли слухи: фотограф Артур запечатлел Елену в объятиях владельца журнала, Марина якобы слышала, что Алексей хотел купить эту должность за деньги, Катя сказала о Насте, будто последняя готова потратить деньги Андрея, чтобы залезть в постель предпринимателя, но бедняжке, похоже, это не удалось, и тогда она занялась проектом бани. Некто сказал что-то о том-то, а тот не преминул ответить публично и написал то-то.

Как эта мишура могла увлечь его, Андрей не понимал. Как с самого начала он не разглядел эту их безмерную враждебность ко всякому, кто не разделял их взглядов? Не обратил внимания на то, как отчаянно – за плату – они защищали политиков, открыто толкающих страну в бездну? И как он мог участвовать в их оргии? Как?!

Он не находил ответа.

К великому удивлению Андрея, Настя вновь приехала к нему в надежде уговорить его отказаться от развода и согласиться на предложенный ею проект. Он отказался наотрез. И она ответила спокойно:

– Хорошо. Если ты настаиваешь, мы разойдемся, но – через суд. Закон гарантирует мое право.

– Какое право?

– Я твоя жена, и по закону в случае развода имею право на половину имущества.

– Убирайся отсюда! Не хочу видеть тебя больше! – крикнул он ей в лицо.

Андрей согласился бы пожертвовать всем своим имуществом, чтобы избавиться от нее, но только не подчиниться ее шантажу. Он хотел бы не только отвергнуть шантаж, но и возвратить каждую потраченную на жену копейку, однако было ясно, что ему трудно будет выдержать долгую борьбу с ней. Андрей не желал ее видеть и вскоре согласился на компромиссное решение. Убедившись в том, что поделить имущество будет нелегко, Настя потребовала за развод определенную денежную сумму. Андрей обещал ей это и стал с нетерпением ожидать решения суда.

И кошмар, наконец, закончился. Настя и ее друзья не смогли вызвать на волю зверя, спрятавшегося внутри Андрея. Он сумел обуздать его, но в то же время чувствовал, что перестал быть самим собой.

Этим подонкам удалось изуродовать его. Картина, где он вместе с ними содрогается в безумном экстазе, продолжала его преследовать. Это переживание поразило и преобразило Андрея, но вместе с тем вызывало какое-то ужасное чувство: оно жалило, кусало, терзало и медленно пожирало его. Он чувствовал, будто в действительности они взяли над ним верх и завладели им. Они, а не он.

Неожиданно Андрея охватило неодолимое желание бежать – туда, где не было бы ни людей, ни улиц, ни домов, ни деревьев. Туда, где нет абсолютно ничего и никого. В пустыню.

Рашид имел привычку оставлять деньги Галине без счета, не спрашивая, на что она их тратит, пока однажды он не обнаружил, что жена, властная по натуре, стала смотреть свысока на других, в том числе и на него.