Эволюция войн - Морис Дэйви

То же самое можно сказать о племени кикуйю (Британская Восточная Африка, ныне Кения). Убийство внутри собственного клана считается серьезным преступлением, гораздо более серьезным, чем убийство человека из чужого клана или племени. Отсюда – чувство внутригрупповой солидарности. «Раньше, если человек одного клана убивал своего соплеменника во время внутриплеменной схватки, брат или другой родственник погибшего должен был убить преступника, и эти две смерти как бы отменяли друг друга». Точно так же закон кровной мести действовал и в том случае, если смерть человека была результатом военных действий. У других племен того же региона, «если убийца спасался бегством, убивали одного человека из его клана. Это становилось началом войны между двумя кланами». Если после совершенного убийства спасался бегством член соседнего племени, то можно было (и следовало) убить его ближайшего родственника мужского пола или, если сделать этого не удавалось, любого мужчину его клана. На территории бывшей Германской Восточной Африки (нынешние Танзания (без Занзибара), Руанда и Бурунди) родственники убитого мстили за совершенное преступление, «так как это вопрос политический». Отвечать за преступление должно было все племя преступника.

Ту же самую идею групповой солидарности можно было наблюдать и у багешу, потому что «если человек убивал члена другого клана, то члены клана убитого бросались на поиски либо убийцы, либо, при невозможности его найти, мужчины его клана примерно того же возраста. Если им удавалось, они забирали сына убийцы и иногда специально ждали несколько лет, чтобы убить его, когда он достигал возраста убитого человека». Таким образом полностью реализовывалась идея «око за око». У багешу члены одного клана были связаны узами общих обязательств. Каждый должен был получить заботу и утешение в болезни, отчаянии и горе и также должен был быть отомщен.

Память ба-мбала (бамбала) «хороша, только когда дело касается оскорбления, нанесенного им самим или их предкам. При этом о совершенных преступлениях бамбала помнят и говорят и три века спустя». Что касается других племен этого района, то у них убийство считается одной из основных причин войны. У ба-яка (ба-йака) право мести принадлежит наследнику убитого, хотя в принципе убийство рассматривается как оскорбление всему племени. Кровная месть также существует у ба-янзи, и ба-квезе, причем у них «для наказания преступника поднимается все племя».

У бангала с верховьев реки Конго тоже очень хорошая память на преступления, совершенные против них. Они не делают различия между предумышленным убийством и убийством по неосторожности; поскольку человека лишили жизни, они считают, что это должно расцениваться как убийство. Семья будет мстить за любое покушение на одного из своих членов. Во время кровной вражды ведется счет всем убитым; когда число убитых с каждой стороны сравняется, счет обнуляется, но в случае, если был убит вождь, то компенсацией за его смерть являются две смерти членов племени убийцы. Уикс приводит пример, когда пострадавшая сторона желала во что бы то ни стало убить брата убийцы, но в общей схватке были убиты два брата. Если бы был убит только один брат, на этом бы вражда и закончилась, но теперь она должна была продолжаться, и теперь пришел черед изначально пострадавшей стороны бояться за жизнь своих соплеменников.

У племен банту в Западной Африке мщение является обязательным ответом за пролитую кровь. Кровный родственник погибшего не может считать свой долг выполненным, пока не будет убит один из членов семьи убийцы. Сначала отмщение направлено только на кровного родственника убийцы, затем оно переносится на всех членов его семьи, а впоследствии – на все племя в целом. «Раньше было безразлично, кто падет жертвой кровной мести, лишь бы он был из племени убийцы. Естественно, племя должно было нанести, в свою очередь, ответный удар, и так вражда продолжалась, пока с каждой стороны не погибало одинаковое число людей... другого способа разрешения конфликтов, кроме кровной мести по принципу «жизнь за жизнь», не существовало. В виде исключения (за жизнь женщины) пострадавшее племя могло принять женщину и некоторое количество нужных племени товаров».

Кровная месть также укоренилась среди племен динка (Западная Африка), и она может продолжаться в течение нескольких лет после события, давшего ей начало. То же самое верно в отношении некоторых нигерийских племен, у которых убийство является одним из основных поводов для начала войны. Дети убитого мужчины (даже если это произошло в бою) в течение многих лет будут осуществлять кровную месть. Эта практика также распространена среди племен Того; убийство практически всегда карается смертью, причем право наказания принадлежит семье убитого. Здесь полагают, что если гибель человека осталась неотомщенной, то дух убитого будет тревожить их всю оставшуюся жизнь.

Среди нага и других приграничных племен Северо-Восточной Индии кровная месть также распространена очень широко; месть за смерть родственника считается «священной обязанностью, пренебречь которой и забыть о которой никак нельзя». Этих людей с детства учат считать кровную месть одной из своих важнейших обязанностей. Убийство нельзя простить, и если мужчины семьи не способны совершить священную месть (или мужчин в семье просто нет), то для исполнения этой священной обязанности можно нанять третьих лиц. «По законам веры пролитую кровь можно смыть только кровью убийцы или одного из его родственников, и, хотя с момента убийства может пройти много лет, рано или поздно месть свершится. Кровная месть у племен нага (как и корсиканская вендетта) передается из поколения в поколения. Это вечное наследство, требующее в своей безжалостности убийства даже беспомощных стариков, женщин и невинных девушек и детей, пока, как это часто случается, пустяковая ссора из-за клочка земли или источника воды, раздутая кланами, не перерастет в гражданскую войну, которая опустошит и разорит целые земли». Кровная месть существует не только между племенами или деревнями, но и между кланами внутри одной деревни. Действительно, вражда между деревнями гораздо ожесточеннее, чем вражда между группами внутри одной деревни. Часто бывает так, что деревня поделена на несколько враждующих групп: один клан находится в состоянии смертельной вражды с другими кланами, а третий клан придерживается политического нейтралитета, поддерживая дружественные отношения и с теми и с другими. В связи с этим совместные действия всех кланов деревни просто невозможны. Именно благодаря этому племена постепенно оказываются разделенными на небольшие изолированные группы, живущие на вершинах холмов и всегда готовые к войне.

У нага обязательства кровной мести выходят за рамки убийства непосредственных, видимых врагов и распространяются на врагов невидимых. Нага приходят на обряд погребения с оружием и начинают следующую песню: «Какое божество забрало нашего друга? Кто ты? Покажись. Если бы мы знали, что вы идете на нас, мы бы пощадили вас». Затем они сотрясают своими пиками, обращаясь к небесам, бросая вызов злому духу, который, как они предполагают, стал причиной смерти их друга. Однако практика кровной мести иногда идет на пользу миру: когда каждая ссора влечет за собой столь серьезные последствия, как кровная вражда между всеми родственниками с каждой стороны, коренные жители уже не столь охотно начинают подобные ссоры.