Леди удачи - Фрэнк Шэй

Понимая, что еще немного, и наступит полнейшая анархия, некоторые самые разумные жители попытались организовать нечто вроде временного правительства. Но войти в его состав хотели все, полицейские использовали свою власть, чтобы прикончить бывших врагов, и спустя двадцать четыре часа торговцы вместе со своим добром укрылись в стенах форта, который защищали те самые пираты, от которых они надеялись спастись. Каждый день прибывали новые корабли, на берег сходили матросы, которые собирались получить королевское помилование; из них только сильнейшим удавалось отстоять хоть часть своих сбережений; остальных избивали и грабили, отбирая даже ботинки.

И тогда наступил сущий ад. На пристани возвышался небольшой столб, и на второе утро после прибытия Джонса на нем появилось маленькое объявление, приколотое кинжалом с серебряной рукояткой. Те, кто умел читать, прочли и призадумались, те, кто не умел читать, просили читать и перечитывать им эту бумажку, пока не заучили ее наизусть. Там было сказано:

«Тем, кого это интересует. Я, нижеподписавшийся, собираюсь снарядить свое судно вооружением двадцать четыре пушки, надежный и быстрый корабль «Злой», и отправиться в некое плавание, о котором нет смысла долго рассказывать. Те, кого это интересует, могут прийти в «Черный Питер», чтобы подписать соответствующие бумаги.

Джек Рэкхэм, капитан».

Баттонс прочла и пожала плечами. Как и все остальные, кто прочел, она подтянула штаны и направилась в «Черный Питер».

— Кружки и рому на всех, — крикнул Ситцевый Джек Рэкхэм хозяину «Черного Питера», — и пусть паренек нас обслужит. Платить буду я.

— Да, капитан Рэкхэм, как вам будет угодно. — Владелец стремился угодить выгодному клиенту. — Баттонс, мальчик, займись мастером Рэкхэмом и постарайся угодить ему.

Гостям капитана раздали кружки и четыре кувшина рома, и те не замедлили утолить свою жажду.

— Пей, скотина, — обратился капитан к одному из них, — пей до дна, но помни, что трусы вроде тебя мне не нужны.

Тот, к кому были обращены эти слова, допил ром и выскользнул из таверны. Когда зала была уже битком набита, Ситцевый Джек встал, призвал собравшихся к тишине и заговорил:

— Внимание, джентльмены, потому что вы и есть настоящие джентльмены, храбрые и отважные мужчины. Вон там стоит на рейде «Злой», который хорошо известен многим из вас. На нем двадцать четыре пушки, и с ними он не боится ни врагов, ни друзей. Ему не хватает только отважной команды. В Нью–Провиденс сейчас собралась почти тысяча разных флибустьеров; некоторые из вас могут оказаться трусами и слабаками. Мне нужно сто пятьдесят человек, действительно отважных, бесстрашных, которые не побоятся рискнуть своей головой и сразиться со всеми, кто осмелится встать у них на пути. Вот такие люди мне нужны. Только такие матросы, сто пятьдесят матросов, поднимутся на мой корабль и пожмут мне руку, подпишут необходимые бумаги и отправятся со мной в небольшое плавание. Первая из этих бумаг здесь со мной, и я ее вам прочту.

Искатели приключений из Нью–Провиденс ставят свою подпись или другой знак под нижеизложенным в знак того, что они признают командиром капитана Джона Рэкхэма во время службы на борту «Злого», который отправится в опасное плавание у Карибских островов. Тем самым они обещают подчиняться его приказам, а также приказам тех, кого он назначит командирами. Они также согласны на то, что вышеупомянутый Джек Рэкхэм получит третью часть всей добычи и что избранные лейтенанты получат по три доли, а все остальные командиры, в соответствии с их рангом, по две, полторы или по одной доле, а все матросы, мушкетеры, бомбардиры и прочие по одной доле каждый.

И последующие бумаги и соглашения будут подписаны, как только мы вступим под юрисдикцию короля Георга. Аминь.

Когда Рэкхэм замолчал, раздался дружный радостный вопль, вырвавшийся из глоток тех самых людей, которые всего несколько часов назад были готовы принять королевское помилование. Потом возникла давка, когда все они рванулись к столу, чтобы поставить свои подписи.

— Тихо! Стойте! — рявкнул Ситцевый Джек. — Вы забыли, что я сказал вначале. «Злой» может взять на борт только сто пятьдесят человек, и это не значит первых попавшихся сто пятьдесят, а значит те сто пятьдесят человек, которые не побоятся ни испанцев, ни французов, ни… — последнее слово он произнес очень тихо, — …англичан. — Потом он снова возвысил голос: — Остальные могут не подписываться. Я знаю, с кем я хочу плыть, и чего я от них хочу. А все остальные прекрасно знают, что мне они не нужны. — Он от души рассмеялся. — Пейте, ребята, вы знаете, что я добрый малый. Но не заставляйте меня зря тратить время и стирать ваши подписи с этой бумаги.

Он отошел в сторону и положил бумагу на видном месте, чтобы все могли увидеть и прочесть ее. От входа донесся голос, вопивший:

— Расступись, лежебоки и бездельники! Дайте дорогу Уиллу Флаю, который умеет работать кулаками не хуже, чем саблей.

Пират начал проталкиваться сквозь толпу. Когда–то он был чемпионом по боксу, а теперь превратился в отъявленного мерзавца. Когда он добрался до стола, то встретился взглядом с Джеком Рэкхэмом и прочел в этом взгляде нечто, о чем можно только догадываться. Он на мгновение замешкался, а потом пьяным голосом выкрикнул:

— Да, капитан, это я, Уилл Флай, но твои бумаги мне не нужны. Я пришел за глоточком твоего доброго рома.

Такой молчаливый отпор, оказанный Уильяму Флаю, чьих кулаков боялись все, произвел впечатлению на толпу; и многие из тех, кто толпился вокруг стола, чтобы поставить свои подписи, вдруг вспомнили о неотложных делах и исчезли из виду. Ко времени закрытия таверны почти все население города прочло бумагу или попросило других прочесть ее; по всей Бэй–стрит, в тавернах, винных лавках и борделях, только об этом и говорили. Только восемьдесят шесть подписей стояло под этим предварительным договором, но каждый из этих восьмидесяти шести полностью устраивал капитана «Злого», ни одного не пришлось вычеркивать. Ситцевый Джек подозвал Баттонс и попросил счет. Из вместительного кармана он вытащил кожаный кошелек и кинул его мальчику со словами:

— Бери, сколько хочешь, дружок.

Потом, подойдя к столу, на котором лежал ценный документ, он вытащил еще один кинжал, на этот раз с золотой рукояткой с изящной испанской гравировкой, и приколол бумагу к столешнице.

Когда Баттонс вернула кошелек хозяину, он стал существенно легче, но Джек Рэкхэм на обратил на это ни малейшего внимания.

— Здесь кое–чего не хватает, на этой бумаге, малыш, — твоей подписи.

И, не дожидаясь ответа, он повернулся и отправился к себе.

Бумага лежала на столе еще три дня, и каждый день поглядеть на нее приходило все больше народа, но подписывались лишь немногие. На четвертый день на столбе на пристани появилось новое объявление. И там было написано:

«Тем, кто в этом заинтересован: «Злой» отплывает с сегодняшним вечерним отливом. Быть на борту с пожитками до заката.