"Аполлон-8". Захватывающая история первого полета к Луне - Джеффри Клюгер

Люк был приоткрыт, и астронавты заглянули внутрь: там царил беспорядок. Оттуда еще можно было взять сколько-то сувениров – полетные планы, фонарик, быть может, так и не открытые миниатюрные бутылки с бренди. Однако теперь командный модуль был уже нерабочим и принадлежал истории.

Джим Ловелл и Билл Андерс, глядя на свой космический корабль, испытывали острое чувство незавершенности. Будь у них шанс – они хоть завтра взяли бы новый корабль и отправились в следующий полет, только на этот раз с посадкой на Луне, вокруг которой они только что летали.

Фрэнк Борман ничего такого не чувствовал. Ему дали задание, он его выполнил и вернулся домой. Фрэнк прочувствованно похлопал командный модуль по покрытому шрамами боку, повернулся и пошел прочь, не оглядываясь.

9 января 1969 г.

Большинство газет назвали появление астронавтов перед обеими палатами Конгресса «совместным заседанием», хотя никто в Вашингтоне его так не называл. По парламентским правилам совместное заседание палат Конгресса на Капитолийском холме проводится только после того, как сенат и палата представителей принимают важную резолюцию – например, объявляют войну, и затем собираются вместе, чтобы выслушать обращение, обычно президентское. Астронавты же «Аполлона-8» были приглашены на совместную встречу Конгресса – официальное мероприятие, не требующее резолюции, простое собрание в зале ради того, чтобы выслушать речь особо заслуженного лица или лиц. Впрочем, если не вдаваться в семантические тонкости, сцена была та же.

В тот день Фрэнк Борман, Джим Ловелл и Билл Андерс стояли за трибуной спикера в главном зале палаты представителей, где по списку – если допустить, что все приглашенные придут – должны были присутствовать 100 сенаторов и 435 представителей. Судя по всему, никто не сказался больным. Вице-президент Хьюберт Хамфри и спикер палаты представителей Джон МакКормак сидели позади астронавтов в тех же величественных креслах, что и во время речей президента. Члены уходящего кабинета Джонсона сидели на обычных местах в передней части зала, как и члены Объединенного комитета начальников штабов и судьи Верховного суда в мантиях.

Трое астронавтов, бодрые и довольные, стояли и приветственно махали публике, и если вдруг после всей газетной шумихи их кто-то не узнал бы в лицо, то ни за что не поверил бы, что со времени их полета к Луне прошло всего лишь неполных две недели. Если же знать их в лицо, то в этом зале и в этой одежде они производили довольно странное впечатление. Люди, которые почти всегда фотографировались в космических скафандрах или полетных комбинезонах, теперь сменили рабочую одежду на строгие деловые костюмы. Эффект был тот же, как если бы знаменитый бейсболист, звезда чемпионата Америки, переоделся из спортивной формы в смокинг для официального ужина или церемонии награждения. Как ни старайся, будешь выглядеть неестественно.

Однако сейчас это было неважно: политики не сводили глаз с астронавтов. Героев космоса приветствовали стоя, сопровождая их появление бурными аплодисментами с того самого мига, как астронавты появились в задней части зала и начали продвигаться по центральному проходу между сиденьями, улыбаясь и пожимая руки, как обычно делает президент. Законодатели ловили каждое слово астронавтов, выступавших поочередно с рассказом о полете и о превосходстве Америки в космосе. Особенно вслушивались в речь Бормана. Его выступление длилось всего 12 минут, но ни одно слово не пропало даром. Все отлично поняли подтекст, когда он благодарил конгрессменов за $24 млрд, которые они утвердили на протяжении этих лет на программу «Аполлон»: каждый знал, что многие из законодателей, в тот день собравшихся в зале, голосовали против финансирования программы.

Борман также поделился мечтой о том, как в скором времени появятся небольшие колонии ученых, живущих и работающих на Луне по примеру тех, кто работает в Антарктике.

– Я убежден: вопрос больше не состоит в том, совершим ли мы такое, – сказал он. – Вопрос в том, сколько времени и средств нам для этого понадобится. Страсть к освоению нового лежит в основе человеческого духа, и я надеюсь, мы никогда об этом не забудем.

Речь Бормана была одновременно тактически верной и воодушевляющей, вполне в духе профессиональных политических выступлений – и некоторые уже принялись оценивающе разглядывать этого 45-летнего героя космоса, как если бы он был призовым фаворитом на политических скачках: ведь он мог победить в споре за любую должность, какую бы ни пожелал. Как любой хороший политик, Борман воспользовался случаем отпустить шутку на собственный счет. Комментируя тот факт, что в Рождественский сочельник экипаж зачитал в эфир отрывок из Библии, он взглянул на членов Верховного суда – который всего семь лет назад объявил практику школьной молитвы не соответствующей Конституции – и сказал:

– Но теперь, при виде этих джентльменов в первом ряду, я не знаю, стоило ли нам зачитывать отрывок из Библии.

Он сделал паузу в ожидании смеха в зале – и получил желаемое: публика взорвалась хохотом.

* * *

Празднование в честь космического достижения астронавтов началось в Америке почти сразу же после их возвращения на Землю и стихать не собиралось. Незадолго до выступления перед Конгрессом астронавты встретились с президентом Джонсоном в восточной комнате Белого дома и были награждены медалью НАСА «За выдающиеся заслуги». Затем кортеж доставил их по Пенсильвания-авеню на Капитолий, где их приветствовала огромная толпа людей. Семьи астронавтов, приглашавшиеся на все такие мероприятия, ехали в сопровождающих автомобилях кортежа.

Удивленная при виде людских толп, семилетняя Сьюзен Ловелл повернулась к матери:

– Можно подумать, будто папа герой, – сказала она.

– Знаешь, Сьюзен, – ответила Мэрилин, – он и вправду герой.

На следующий день всех троих героев чествовали в Нью-Йорке. Снова медали, снова высокопоставленные лица (губернатор Нельсон Рокфеллер, мэр Джон Линдси, Генеральный секретарь ООН У Тан), снова официальный ужин, на этот раз в фешенебельном отеле «Уолдорф-Астория». Был и парад с конфетти, на всем пути которого временно поменяли уличные указатели: теперь на каждом было написано «дорога “Аполлона”». Когда процессия в морозную январскую погоду продвигалась по Бродвею, на астронавтов было высыпано 200 т конфетти.

Вскоре в НАСА возобновилась с новой силой работа в рамках программы «Аполлон» – однако не раньше чем закончилась короткая и заслуженная тяжелым трудом праздничная шумиха. Репортеры журнала Time, которые только за последние три дня полета «Аполлона-8» отправили в Нью-Йорк телетайпом почти 30 подборок, последнюю из них полностью посвятили празднованиям. Бывший репортер Houston Chronicle Джеймс Шефтер, делавший репортажи о «Джемини» и поэтому знавший некоторые ходы и выходы в Хьюстоне, даже не пытался себя сдерживать, когда докладывал о том, что он видел на приеме в честь приземления экипажа, устроенном в бальном зале корпорацией TRW Systems.

«Они были счастливы. Их ничто не сдерживало. Они были превосходно, восхитительно пьяны, – написал он. – Они со знанием дела соблазняли секретарш в затемненных уголках, беззастенчиво целовались с кем-то в ярко освещенном холле, целыми квартами таскали выпивку с соседнего банкета для прессы. Репортеры и специалисты по связям с общественностью отвоевали часть напитков, а на остальные поставили охрану и пустились праздновать отдельно от всех».