Франция изнутри. Как на самом деле живут в стране изысканной кухни и высокой моды? - Анастасия Соколова-Буалле

«Спасибо! Это все из дома моей мамы и напоминает мне о детстве. Я люблю, когда вещи рассказывают историю».

Одетт осмотрелась по сторонам, бросила взгляд на стол и возмущенно крикнула: «Ну что же я ничего вам не предложила? Я принесу вам холодной воды. Может, вы хотите к ней капельку джина или рома? Ну что ж вы просто так будете пить воду!»

Мы пошли за Одетт на кухню. Интересно, кто же ее обычные гости, потому что она выставила перед нами две бутылки крепких напитков. Такого поворота мы не ожидали! Пожалуй, мне надо было захватить с собой валокордин.

Одетт серьезно не понимала, почему, когда нам предлагают капнуть чего покрепче в стакан, мы отказывается. «Вы ничего не будете? Однажды в Узбекистане меня позвали пить местное шампанское. Оно было не очень хорошее, и я не знала, как отказаться. А еще коньяк. Они хотели, чтобы я взяла бутылку. Оказывается, что у вас его дарят дорогим гостям, но я больше люблю наш, французский. Ох, какие воспоминания!»

Одетт совсем не хотела нас отпускать. Признаться, и мне не хотелось уходить. Количество историй, которое она могла нам рассказать, будоражило воображение. Я могла часами слушать солнечную Одетт.

«Приходите ко мне еще! Ах, спасибо, что вы пришли! Я чувствую себя моложе. И вы, безансонец, приходите еще!»

Эта потрясающая женщина должна стать примером для всех нас. Годы не властны ни над нашим нравом, ни душой. Как бы я хотела сохранить такую энергию и открытое сердце в эти годы!

«Я вижу, вы интересуетесь женским вопросом?» Одним зимним промозглым днем я решила погреться в любимом книжном рядом с Лувром. Теплый оранжевый свет, обволакивающий, словно пуховое одеяло, запах дерева и свежих напечатанных страниц, деревянная зеленая рама витрины – этот книжный похож на сокровищницу Али-Бабы для интеллектуалов. Публика под стать. Магазин находится в двух шагах от Лувра, прямо напротив изящной площади Коллет. Среди соседей книжного – Дворец Пале-Рояль, один из старейших театров Парижа Комеди Франсэз, Конституционный совет, Министерство культуры и другие почтенные обитатели светлейшей округи.

Коллектив магазина молодой, но кажется, что он из параллельного измерения. Круглые винтажные оправы, богемные шарфы, «правильно» элегантно растянутые свитера крупной вязки. Именно такая девушка подошла ко мне. Ее милое, словно прорисованное аккуратными карандашными линиями, лицо украшала матовая красная помада. Из тонкой круглой золотистой оправы смотрели бархатные карие глаза, на лицо спадали пряди каштановых волос.

Я ответила, что делаю лекции про королев. «Это очень хорошо, что вы рассказываете о женщинах у власти!» – как и многие француженки, она поддерживала феминизм. Прекрасная незнакомка предложила мне свою помощь и отправилась искать новую книгу про историю женщин у власти. Ее шарф сбился и открыл православный крестик…

– Простите за любопытство… я из России, вы православная? – сама от себя не ожидая, я позволила нетактичный вопрос. Во Франции не принято спрашивать о вероисповедании.

– Да, я русская! – ответила мне юная леди. Мое любопытство разгорелось еще больше, потому что ни в ее образе, ни в манерах, ни в речи не проскользнуло ни капли русского акцента. Я осмелилась спросить:

– Вы говорите по-русски?

Девушка смутилась. Оказалось, что Клеманс, так ее зовут, потомок белых эмигрантов. Ее прадед-казак сражался на стороне белых в Гражданской войне.

– Это сумасшедшая история. Он хотел бежать, но его остановили. Он отработал в лагерях и все же бежал. История сбивчивая, мутная. Как и все истории Гражданской войны. Почему вы так интересуетесь? – удивилась Клеманс.

– Белая эмиграция – наше пропавшее культурное ядро, это утерянная совесть…

– Спасибо, – ответила Клеманс, – теперь мне многое стало понятно! Меня воспитывала бабушка. Мне дали очень строгое воспитание, основанное на ценностях и уважении. Я никак не могла понять, почему я не видела похожих вещей среди современных русских… Вот почему мое воспитание так отличалось.

Я рассказала ей, что в России интересуются белой эмиграцией. И Клеманс обрадовалась. Сказала, что хочет приехать. Но ее беспокоит политическая ситуация. К сожалению, французские медиа тоже говорят всякое про Россию. Я заверила Клеманс, что все и легче, и сложнее, чем кажется. Рассказала ей про бандитские 90-е. Про разруху, про реанимацию страны. Про гламурные 2000-е годы и экспоненциальный рост и цен, и благосостояния. Про нефтяной бум, про чемпионат мира по футболу.

Мы могли проговорить с ней целый день. Казалось, будто бы две России встретились. Две сестры, которых разлучили в детстве, прожили такие разные, непохожие жизни. Капелька терпения, щепотка понимания и много симпатии. Я рада, что эти две «России» встретились. И дай Бог, когда-нибудь найдут к друг другу путь.

Дорога к Дамьену была в прямом смысле непростая. Его ферма находится на отдаленном горном плато реки Ду на границе Франции и Швейцарии. Навигатор вел нас по узкому горному серпантину через лес. Спустя десяток километров, немного пережженных нервов, дорога вывела нас на красивейшее горное плато, как с картинок. Изумрудно-зеленые луга, хвойные леса, кристально чистый воздух, виды такие, что хотелось себя ущипнуть!

В салон машины начал стучаться запах фермы, режущий аммиак коровьих испражнений, ароматы сырости, земли, животной кожи и леса. Мы подъехали к ферме Дамьена. Он – брат друга мужа. В этой семье все сложилось, словно и не было никакого XX века. Старший брат, Дамьен, унаследовал ферму, а средний брат ушел работать на часовое производство в приграничную со Швейцарией зону.

Семья Дамьена – потомственные фермеры. Больше 100 лет они выращивают коров породы монбельярд. Эта молочная порода производит сырье для местных сыров конте, морбье, мондор.

День фермера состоит из постоянного труда. Когда мы приехали в гости к Дамьену, одна из его коров телилась. У коровы были сложные роды, теленок был крупный и никак не хотел выходить. Фермер принял решение помочь. И тут же принес специальный инструмент. Проблемные роды у коров, как у людей, встречаются, поэтому фермер должен знать основы анатомии и, не дожидаясь прихода ветеринара, помочь животному.

Мы наблюдали за процессом, потеряв дар речи. Я никогда в жизни не видела никакие роды. Дамьена же, казалось, ничего не удивляло. Он подошел к корове, осмотрел ее. Проверил положение теленка. Захватил его специальным ремнем родовспомогателя и благодаря рычагу начал тянуть застрявшего теленка. Спустя несколько минут на свет появилось новое существо.

Однако не все было так просто. Теленок наглотался слизи и с трудом дышал. Дамьен стимулировал ему дыхание. Фермеры намного ближе к природе и лучше ее понимают, чем мы.

Когда стало понятно, что дела теленка идут на поправку, Дамьен оставил его рядом с мамой и смог уделить нам время. Причина, по которой мы приехали к нему в гости, – обсудить посещение его фермы во время моего тура по Франш-Конте. Одна из идей моих туров – показать кулисы Франции и донести то, что Франция в первую очередь фермерская, аграрная страна, а потом уже все остальное. Я хочу, чтобы наше понимание Франции стало шире, а фермеры, строящие тыл страны, получили признание по заслугам.