Дитя ярости - Клэр Легран

Она была воплощением самой ночи, спустившейся на землю, королевой, окутанной тенями тайн.

Но лучшая часть была впереди.

Все как один маги теней подняли руки в перчатках к небу, держа в руках кинжалы-артефакты.

Риэль стояла, опустив голову и отведя руки за спину, словно крылья. Кровь бешено клокотала в ее жилах.

Вот для чего я была создана. Мысль появилась неожиданно и показалась такой же естественной, как дыхание. Риэль согнула пальцы, чувствуя, как ладони наливаются жаркой силой. Нет, не жаркой – живой. В ее силе не было ничего нереального, неосязаемого, она не была уловкой ума. В ней заключалась сила самого мироздания и всего, живущего в нем.

«И только я, – подумала она, – могу повелевать этой силой».

Что-то шевельнулось в глубине ее сознания. Что-то очень знакомое и… волнующее.

Она замерла. Кориен?

Рог протрубил в третий и последний раз.

Маги теней начали свою работу.

Спирали тьмы с шипением вылетали из их кинжалов, как змеи, а затем веером распускались по небу, образуя купол из теней. Над Равниной сгустилась тьма. Лишь несколько отверстий в теневом куполе пропускали солнечный свет, чтобы зрители могли видеть то, что происходит.

Их ликующие крики постепенно смолкли, раздался свист.

Риэль почувствовала, как в груди быстро поднимается безудержная отвага. Здесь и сейчас она была их героиней, а заклинатели теней – их недругами.

Теперь, после создания теневого купола, маги приступили к следующему шагу. Они опустили руки с кинжалами, указывая клинками на Риэль – и выпустили своих монстров.

Храбрость Риэль тут же испарилась.

Магия, струящаяся в жилах заклинателей теней, давала им силу наполнять тьму жизнью, придавая их созданиям силу и коварство, а еще – наделять жаждой крови. Тени, несущиеся на Риэль по Равнине, вспарывали землю. Они приняли очертания рогатых черных леопардов и крылатых волков, медведей с шипастыми гребнями и огромных ястребов, выдыхающих темный огонь. С каждым своим скачком они высасывали воздух с Равнины, пока Риэль не зашаталась и не упала на колени, задыхаясь.

Первым к ней кинулся ястреб, он спикировал ей почти прямо на голову. Холодный воздух взъерошил кончики ее волос, покрыл инеем голову. Она жадно хватала ртом воздух, который становился все более разреженным, колючим. Ястреб вцепился ей в шею, сдавил ее крыльями, жесткие, тонкие перья в кровь рассекали кожу. Медведь с шипастой спиной остановился прямо у ее ног, прорезав в земле глубокие борозды. Массивная чешуйчатая лапа ударила ее по лицу, сбила с ног.

А она стояла, не двигаясь, не делая ничего, чтобы себя защитить.

Голова у нее шла кругом, но она позволила им делать с ней все, что им заблагорассудится.

«Премилостивые святые, – лихорадочно молилась она, – только бы это сработало».

Крылатый волк с диким воем прыгнул ей на грудь. Едва коснувшись ее, он превратился в бесформенную вуаль, которая обернулась вокруг ее головы, закрывая лицо и рот, она отчаянно пыталась содрать со своего лица этот удушающий покров. Ее ногти вонзились в кожу, прочертив на ней кровавые полосы. От ее прикосновений безобразные клочья тени свалились на землю, растворились и превратились в жужжащую стаю стрел. Леденящий страх сковал ей грудь. Это же напоминание об испытании металлом. Наверное, шутка кого-нибудь из заклинателей теней, подумала она.

Ливень из тонких, как иглы, стрел пронзил ее от головы до лодыжек. А затем они взмыли вверх, грозно вибрируя и жужжа, словно рой шершней, и снова ринулись на нее. И еще раз. И еще.

Она зажмурилась, вытерла со лба пот, смешанный со струящейся по лицу кровью, и позволила тварям, сотканным из тени, вновь наброситься на себя, повалить на землю, позволила им щипать ее, хватать, душить. Верещащая черная крыса проскользнула ей в рот. Риэль задохнулась от ощущения ледяного извивающегося тела внутри себя. Она из последних сил боролась с рвотой, когда крыса вдруг растворилась в ее крови, обдав ее тело волной холода.

Слезы хлынули из глаз Риэль. Ее тело вибрировало от напряжения, оно жаждало ринуться в бой.

Но она так и осталась лежать – распростертая на земле, неподвижная, беспомощная. Откуда-то издалека до нее доносились звуки, она слышала, как люди на трибунах зовут ее, их крики становились истошными, полными ужаса.

«Ты что-то задумала, – заметил Кориен, в его тоне слышалось любопытство. – Расскажи мне».

«Разве ты… сам… не можешь догадаться?» – Ее мысли путались.

«Мог бы, разумеется. Но я предпочитаю, чтобы ты меня удивила».

«Скоро сам все увидишь».

Он ласково ей улыбнулся. Перед ее мысленным взором промелькнуло бледное, невероятное прекрасное лицо.

«А ведь ты рада меня видеть».

Она тихо, со слезами радости, рассмеялась.

«Я думала, ты меня бросил навсегда».

«Никогда, Риэль. – Мягкие губы легко коснулись ее лба, невидимая рука приподняла ее лицо. – Я никогда не оставлю тебя».

Она обернулась к нему и словно мысленно очутилась в тихой безопасной гавани. Беснующиеся зловещие тени, кричащая в неистовстве толпа, план, который она собиралась осуществить, – все это исчезло. Был только Кориен, ее собственное тело и сила, рвущаяся на свободу внутри нее.

Его губы коснулись ее губ, медленно, целомудренно… Сильная рука скользнула вдоль ее спины, заставляя подняться с холодной земли.

«Немедленно вставай! – приказал он, голос был напряженным, хриплым. – Вставай, заставь его горько сожалеть».

Его! Архонта.

«Ты пытаешься меня одурачить, – мысленно сказала она, улыбаясь. – Разве ты не хотел, чтобы я тебя удивила?»

«Я не могу устоять перед тобой, – ответил он. – Ни перед тобой, ни перед твоим непревзойденным умом».

Риэль глубоко, как только могла, вдохнула. Затем, поднявшись на колени, она провела ладонями по грязной земле, приоткрыла глаза и посмотрела на столбы солнечного света, пробивающиеся сквозь купол тьмы.

– С рассветом я встаю, – прошептала она слова молитвы Солнцу. И, вонзив пальцы в жидкую грязь, добавила: – В полдень я пылаю».

И в это ослепительное мгновение все солнечные лучи, падавшие с неба в прорехи в теневом куполе, молниями зазмеились по траве по направлению к ее пальцам.

Она собрала между ладонями свет, радуясь его обжигающему теплу, испытывая восторг от того, как он шипит на ее коже. Ее глаза смотрели и не видели ничего, словно остекленев от безумной жажды, гудящей в ее груди. Она моргнула; весь мир вокруг теперь представлял собой бесчисленные волны из мерцающих золотистых частичек.