Грехи волка - Энн Перри

– Это справедливо, сэр, – осторожно подтвердил врач.

– Вам она нравилась, доктор?

– На войне не успеваешь подружиться, мистер Гильфетер. Ваш вопрос великолепно иллюстрирует ваше собственное утверждение, что те, кто там не был, не могут и представить той жизни. Я восхищался мисс Лэттерли и, как уже говорил, считал ее великолепным помощником в работе.

– Послушайте, сэр! – Голос обвинителя вдруг стал резким и скрипучим, а в его тоне зазвучала суровость. – Не пытайтесь со мной лукавить! Вы надеетесь, что мы поверим, будто бы в течение всех двух лет войны вы днем и ночью настолько отдавались своей работе, что в вас никогда не просыпался обыкновенный мужчина? – Он с улыбкой развел руками. – Даже в минуты затишья между боями, когда летнее солнце ласкает землю и есть время для пикника? О, кое-что о происходившем там нам все же известно! Не забывайте, там были военные корреспонденты и даже фотографы! Вы хотите, чтобы мы поверили, сэр, будто за все это время вы ни разу не увидели в мисс Лэттерли молодую, достаточно привлекательную женщину?

Монкрифф улыбнулся:

– Нет, сэр, я вас об этом не прошу. Я как-то об этом не задумывался, но раз уж вы коснулись этой темы, должен сказать, что она немного похожа на мою жену – женщину, почти столь же храбрую и искреннюю.

– Но которая не была медицинской сестрой в Крыму, сэр, и не могла ответить на ваши порывы.

По-прежнему улыбаясь, свидетель возразил:

– Вы ошибаетесь, сэр. Она как раз была в Крыму и могла понять мои чувства лучше, чем кто-либо другой.

Гильфетер понял, что проиграл:

– Благодарю вас, доктор. У меня больше нет вопросов. Если мой просвещенный друг не желает ничего добавить, вы свободны.

– Нет, спасибо, – великодушно отказался Аргайл. – Благодарю вас, доктор Монкрифф.

Суд удалился на перерыв, а корреспонденты газет, отталкивая друг друга и от возбуждения сбивая людей с ног, бросились отправлять посыльных с сообщениями о последних новостях. Судья покинул зал в отвратительном состоянии духа.

Рэтбоуну хотелось поделиться с Джеймсом массой соображений, но кончилось все тем, что он не высказал ему ни одного: при ближайшем рассмотрении все они оказывались столь очевидными, что не заслуживали обсуждения, а только выдавали его собственную неуверенность.

Он не чувствовал голода и, обедая в гостинице, поглощал пищу совершенно машинально. В какой-то момент, опустив глаза к тарелке, английский адвокат обнаружил, что она пуста.

Наконец он не выдержал и заговорил:

– После перерыва – очередь мисс Найтингейл.

Аргайл, сидевший рядом с ним с вилкой в руке, поднял голову:

– Да. Потрясающая женщина, насколько я успел заметить. Правда, мои впечатления очень мимолетны – сегодня утром мы обменялись всего несколькими словами. Признаюсь, я не вполне представляю, надо ли направлять ее показания или достаточно лишь задать им нужный тон, а затем предоставить ей полную свободу громить Гильфетера, если тот будет столь опрометчив, что попробует напасть на нее.

– Вы должны сделать так, чтобы она своими показаниями вынудила его напасть, – убежденно заявил Рэтбоун, откладывая нож и вилку. – Гильфетер слишком опытен и не будет ее трогать, пока вы его не заставите. Он постарается не держать ее на кафедре ни одной лишней секунды, если только вы не наведете ее на какое-нибудь высказывание, которое он не сможет не оспорить.

– Да… – задумчиво проговорил шотландский юрист, отодвигая полупустую тарелку. – Пожалуй, вы правы. Но на какое? Ее показания никак не связаны с фактической стороной дела. Она никогда прежде не слышала о Фэррелайнах и ничего не знает о случившемся. Единственное, что она может, – это рассказать, какой искусной и старательной сестрой милосердия была Эстер Лэттерли на войне. Для нас представляют ценность только репутация мисс Найтингейл и то уважение, которым она пользуется у публики. Их-то уж Гильфетер оспаривать не станет!

Мысль Оливера напряженно работала. Флоренс Най-тингейл – не тот человек, чтобы кому-нибудь, хоть Аргайлу, хоть Гильфетеру, удалось втянуть ее в какие-то игры. Что же такое, вполне уместное на этом процессе, может она сказать, что заставит обвинителя броситься в спор? Ни мужество Эстер, ни ее мастерство медицинской сестры сомнению не подвергаются.

И вдруг в голове адвоката мелькнул слабый проблеск новой идеи. Очень осторожно, сознавая всю ее шаткость и тщательно подбирая слова, он стал излагать ее своему коллеге, обретая все большую уверенность по мере того, как в глазах Джеймса разгорался интерес.

К началу дневного заседания он сидел позади кресла Аргайла в той же позе, что и раньше, но охваченный возбуждением, которое очень легко было принять за вспышку надежды. И все же Оливер по-прежнему избегал смотреть на галерею и всего однажды бросил быстрый взгляд на Эстер.

– Приглашается Флоренс Найтингейл, – возгласил привратник, и невольный вздох вырвался у всего зала. Одна из зрительниц вскрикнула и тут же зажала рот руко-й.

Судья стукнул по столу молотком:

– Я требую соблюдения порядка в суде! Еще один такой случай, и я прикажу очистить зал. Понятно? Здесь суд, а не балаган! Мистер Аргайл, надеюсь, эта свидетельница будет говорить по существу дела, а не явилась сюда лишь ради того, чтобы красоваться перед публикой и искать ее расположения. Если так, то, могу вас уверить, это не пройдет. Здесь судят мисс Лэттерли, и репутация мисс Найтингейл тут ни при чем!

Защитник, не говоря ни слова, учтиво поклонился.

Все присутствующие, вытянув шеи и дрожа от нетерпения, устремили взгляды на дверь, в которых появилась стройная высокая фигура знаменитой сестры милосердия. Не глядя по сторонам, она пересекла зал и поднялась по ступеням свидетельской кафедры. В ее внешности не было ничего выдающегося. Это была вполне обыкновенная женщина с темными, прямыми, гладко зачесанными назад волосами, тонкими бровями и правильными чертами лица, чересчур решительного, чтобы его можно было назвать милым, и лишенного того внутреннего света и безмятежности, которые присущи истинной красоте. Было в этом лице что-то тревожащее, даже пугающее.

Назвав твердым четким голосом свое имя и место жительства, она умолкла в ожидании вопросов Ар-гайла.

– Спасибо, что вы предприняли столь дальнее путешествие, прервав вашу весьма важную деятельность ради того, чтобы выступить свидетелем на этом процессе, мисс Найтингейл, – серьезно произнес тот.

– Восстановление справедливости, сэр – вещь не менее важная, – ответила свидетельница, глядя прямо в лицо Джеймсу. – А в данном деле – это еще и вопрос жизни… – Она запнулась, но все-таки закончила фразу: – … и смерти.

– Вы правы.

Рэтбоун мысленно молил коллегу помнить, сколь опасно проявлять к этой даме излишнее снисхождение и чересчур откровенно поощрять ее. Господи, только бы он не забывал об этом!

– Мы все понимаем, мэм, что вам неизвестна фактическая сторона данного дела, – продолжал Аргайл. – Но вы прежде были хорошо знакомы с обвиняемой, Эстер Лэттерли, не так ли? И вы согласны охарактеризовать нам ее как человека?