Разделенные - Нил Шустерман

Пули с транквилизатором, которыми сейчас заряжен пистолет Нельсона, из самых слабых, хватает только на пару часов, не больше. Возвратившись к двери в комнату узников, он входит не сразу – стоит на пороге, прислушивается. Девчонка уже проснулась, правда, еще плохо соображает, а Лев без конца извиняется, что втянул ее в эту авантюру. О Конноре и скрытых убежищах – ни слова.

Ради пущего эффекта Нельсон распахивает дверь пинком, спокойно опускается на стул между двумя койками и помахивает пистолетом – пусть знают, что намерения у него самые серьезные.

– Ну что, продолжим? – говорит он. – Осталось еще пять патронов. Шанс, что следующий выстрел окажется смертельным, – двадцать процентов.

Лев приводит в порядок дыхание, а в глаза Нельсону не смотрит. Нельсон направляет пистолет на девчонку еще до того, как задать вопрос.

– Думаешь, я боюсь умереть? – говорит та. – Не боюсь.

А голосок-то дрожит… Боится. Еще как!

– Пожалуйста, – умоляет Лев. – Не надо!

– Думаю, надо, – благодушно говорит Нельсон и прочищает горло. – Второй раунд. Вопрос такой. Где прячется Беглец из Акрона? Три секунды на размышление.

– Пожалуйста, не надо! – снова молит Лев.

– Раз!

– Стреляй в меня! Она не имеет никакого отношения к нашим делам!

– Два!

– Но ведь это я отвечаю неправильно, а не она!

– Три!

– Стой! Я скажу! Скажу!

Нельсон взводит курок.

– Давай-ка побыстрей.

Лев делает глубокий прерывистый вдох.

– В Пенсильвании, в индейских пещерах. Там прячутся Уцелевшие с восточного побережья. Люди из Сопротивления уводят их глубоко вниз, в пещеры, и они живут там, пока им не исполнится семнадцать. Коннор помогает управлять ими.

– Гм-м, – задумчиво тянет Нельсон. – В индейской резервации, значит… Эти вонючие притонщики вечно на стороне беглецов, прячут их, сволочи.

Он кладет пистолет на колени и откидывается на спинку стула.

– Так, я в недоумении. Из всех беглых, которых я пометил, ни один туда не пошел. Кому же верить? Тебе или моим данным?

– А где ты их пометил? – быстро спрашивает Лев. – Если западнее Питтсбурга, то они, наверно, отправились в другое место, где их вернее подберет Сопротивление, и не спрашивай, куда, я без понятия!

Нельсон улыбается.

– Знаете, юноша, а я рад, что вы не разорвались на клочки. Потому что вы только что спасли жизнь этой юной особе. Если, конечно, сказали правду.

– Если я вру, вернешься и прикончишь нас обоих.

Нельсон хохочет.

– Именно так я и собираюсь поступить, но все равно спасибо за разрешение!

И он уходит, оставляя пленников связанными.

– Ты правду сказал? – спрашивает Мираколина.

– Конечно, – отвечает Лев, на случай если Нельсон подслушивает. Через несколько минут до них доносится шум двигателя – их тюремщик уезжает. Дело не в том, что Лев сказал; главное, Нельсон ему поверил. Лев выудил местонахождение «убежища» из головы: когда-то много лет назад он бывал в тех пещерах с родителями, и гид рассказывал, что они служили пристанищем местным бандитам. Лев тогда прильнул к маме – испугался, что бандиты все еще прячутся где-то в темных расщелинах. Скрываются ли сейчас в пещерах Уцелевшие, Льву неведомо. Он надеется, что нет.

– Что будем делать? – спрашивает Мираколина. – Если он поймает твоего друга, то не вернется, и мы тут умрем с голоду, а если не поймает, вернется и убьет нас.

– Ты же, кажется, сказала, что не боишься умереть?

– И не боюсь. Просто не хочется умирать бессмысленной смертью.

– Мы не умрем. Я этого не допущу.

И Лев начинает перекатываться с одного бока на другой. Его руки надежно привязаны к двум вертикальным штырям, зато ноги свободны, и этого достаточно, чтобы раскрутиться как следует. Он бросает свое тело налево, потом направо и снова налево, и снова направо, опять и опять, пока койка не начинает со скрипом двигаться по полу. Лев пытается перевернуть кровать, но инерции недостаточно. Выбившись из сил, он останавливается, чтобы отдохнуть.

– Не получается, – говорит Мираколина. Спасибо за разъяснение. Как будто он и без нее не знает.

– Тогда, может, помолишься? Я, как видишь, уже молюсь.

Передохнув несколько минут, Лев возобновляет попытки. На этот раз он подвинул кровать чуть больше, и одна из ножек застревает в щели пола. Теперь при расшатывании ножки кровати с одной стороны приподнимаются. Силы мальчика на исходе, шнур врезается в запястья. Лев вынужден остановиться, но через несколько минут начинает заново – туда-сюда, туда-сюда, и с каждым разом кровать накреняется все больше. Наконец, испустив сдавленный стон, Лев бросается к дальней стене, едва не выворачивая руки из суставов, и кровать встает на две ножки, словно монета на ребро при игре в орлянку. Как та же монета, кровать колеблется, решая судьбу узников, и, наконец, переворачивается кверху ножками. Лев больно ударяется локтем о прогнившие доски пола, под кожу впивается десяток заноз. Кровать нависает над мальчиком, и это пробуждает в нем воспоминания о взрыве в доме брата: вот почти так же он лежал тогда под диваном. Перед глазами Льва проплывают лица Маркуса и пастора Дэна… Он старается не поддаться скорби, а наоборот, извлечь силу из горестных воспоминаний.

– Молодец, получилось! – слышит он возглас Мираколины. – И что теперь?

– Пока не знаю.

Руки Льва все так же привязаны к штырям кроватной спинки. Больно! Теперь ему видно, как сочится кровь из запястий. Стоп, а это что? У него на руках ржавчина! В голове проносятся бесполезные сведения: врачи рекомендуют сделать укол от столбняка, если поранился ржавой иглой или еще чем-то. Он вспоминает принадлежащий его семье пляжный дом – вокруг стояла железная ограда, насквозь проржавевшая от соленого морского воздуха. Проржавевшая насквозь… Лев всматривается в то место, где штыри соединяются с кроватной рамой. Так и есть! Штырь, к которому привязана его левая рука, проржавел. И Лев, опять не обращая внимания на боль, дергает и дергает рукой, пока штырь не ломается. Левая рука свободна!

– Что ты там делаешь? – спрашивает Мираколина.

Вместо ответа он хватает ее за руку. Девочка ахает.

Штырь, к которому привязана правая рука, покрепче, но он тоже покрыт ржавчиной и к тому же, страшно шершавый. Лев понимает: эту штуковину ему не сломать, поэтому начинает двигать запястье вверх-вниз. Шнур трется о шершавую поверхность штыря; постепенно капрон истончается, и шнур рвется. Правая рука тоже свободна. Лев вытирает запястья о матрас и вылезает из-под кровати.

– Как тебе это удалось? – изумляется Мираколина.

– А я Супермен, – отвечает он.