Разделенные - Нил Шустерман

– Остальных заприте в тюряге и приставьте пару вооруженных охранников, – отдает распоряжение Коннор.

– Старки тоже? – уточняет Хайден.

Коннор понимает: оставлять Старки в одном загоне с его приятелями нельзя. Не то нового заговора не избежать.

– Нет. Его запри у меня в самолете, – приказывает Коннор. Один из парней, держащих Старки, швыряет пленника на землю, но Коннор останавливает его.

– Не смей! Мы не инспекторы. Обращайтесь с ним достойно. Даже если он этого не заслуживает.

Ребята подчиняются, правда, ни один не помогает Старки встать. Со стянутыми за спиной руками это непросто – нужно дергаться и корячиться.

– Это еще не конец! – цедит Старки.

– Угу, под конец всегда так говорят.

Старки уводят.

Теперь надо оценить обстановку. Коннор прислушивается к гулу толпы. Некоторые ребята не в курсе и спрашивают друг у друга, в чем дело. Но слышатся и другие голоса. Неодобрительные. Это члены «Клуба». Старки, похоже, обеспечил себе широкую поддержку. Остается надеяться, что она хоть и широка, но не глубока…

– Слушайте все! – обращается Коннор к жителям Кладбища, зная, что ему нужно собраться и продемонстрировать авторитет лидера. – Неважно, кто ты: подкинули ли тебя на крыльцо, или ты вырос в приюте, или воспитан биологическими родителями, – сейчас мы все должны быть заодно. Сейчас решается: жить нам или умереть. Инспекторы собираются нанести удар. И нам нужно работать всем как один, если не хотим, чтобы нас разнесли на куски.

Его краткую речь встречают гулом одобрения. И тут кто-то в задних рядах выкрикивает:

– А как насчет Старки?

Все замирают.

– Старки – один из нас, – объявляет Коннор. – А я не допущу, чтобы хотя бы кого-нибудь из нас пустили на запчасти!

* * *

Пилотировать «Дримлайнер» некому, значит, о побеге можно забыть. Коннор созывает совещание: Хайден, Эшли, полдесятка других – Апостолы и просто ребята, которым он доверяет. Они встречаются в «Ком-Боме»; теперь это что-то вроде ставки не слишком верховного и не очень главного командующего. Коннор, словно фокусник, вынимает из рукава план Б.

– Мы организуем две линии обороны: здесь и здесь. – Коннор чертит на нарисованной вручную карте Кладбища. – Инспекторы ворвутся через северные ворота. Мы заманим их внутрь по главной улице, а потом нападем из засады с обеих сторон. Думаю, пятидесяти человек хватит.

– Стрелять будем боевыми патронами? – спрашивает Хайден.

– Будем бить всем, чем можно. Настоящими боевыми, пулями с транквилизатором, всем подряд.

– Перевес все равно на их стороне, – сетует Эшли. – Что бы мы ни делали, нам с ними не справиться.

– Да, но так мы выигрываем время, – поясняет Коннор. – Когда боеприпасы будут на исходе, отступим сюда, за самолет-заправщик, к востоку от истребителей.

– Но ведь тогда они загонят нас в угол? – спрашивает кто-то.

– Когда они подберутся к нам слишком близко, мы взорвем заправщик и отступим на восток.

– Ничего у нас не выйдет! – говорит Эшли.

– Я кое-что придумал. В ту секунду, когда наши пять десятков налетят на инспекторов, остальные шестьсот пятьдесят с лишним врассыпную помчатся на юг. – Коннор наносит на карту штрихи, изображая ребят, веером разбегающихся к дальней, южной ограде Кладбища. – Там полно дыр в заборе.

Хайден кивает, мол, все ясно, и указывает на главную улицу.

– Значит, если «отважная полусотня» хорошо выполнит свою работу, оттянет нападающих к востоку и будет отвлекать их, к тому времени, как копы поймут, что основная масса делает ноги, будет уже поздно – они не смогут их поймать, так?

– Ну, может, кого-то они и достанут, но остальные успеют скрыться. С этого момента им придется справляться самостоятельно, но, по крайней мере, они будут живы. И целы.

Вот тут и звучит главный вопрос.

– А что будет с «отважной полусотней»?

Повисает тишина. Наконец Коннор говорит:

– Нам придется пожертвовать собой ради спасения других.

Хайден сглатывает. Коннор отчетливо слышит, как дергается кадык его друга.

– Конец моим мечтам о телевидении… – бормочет Хайден.

– Ребята, если кто чувствует, что к этому не готов, можете уйти, я не обижусь, – произносит Коннор, но все знают, что эта реплика из того разряда, что вопрос священника, нет ли у кого возражений против заключения брака. Ни одна рука не поднимается.

– Ну, вот и порядок, – говорит Коннор. – Теперь пусть каждый соберет команду из самых верных друзей, которые не побоятся драться с инспекторами. Остальным сообщите, что когда загудит сирена, надо припустить отсюда и не останавливаться, пока их не схватят или пока им не стукнет семнадцать.

– А зачем ждать сирены? – спрашивает кто-то. – Почему бы не дать деру прямо сейчас?

– Потому что, – веско говорит Коннор, – они следят за каждым нашим шагом. Если инспекторы засекут на Кладбище слишком большую активность, они выстроят заслон из автомобилей вдоль всего периметра и смогут ловить нас, как кроликов. А так все их силы стянутся в один кулак, и мы будем удерживать их здесь. Вот тогда-то и откроется задняя дверь. Понятно?

Понятно. Молодец Коннор, все логично, все продумано. И только он один, похоже, знает, что его план – отчаянная импровизация.

– Сколько у нас времени? – интересуется Эшли.

Коннор кивает Хайдену – этот вопрос по его части.

– Если повезет – пара дней, – отвечает тот. – Если нет – пара часов.

В это время Трейс на своем джипе несется по дороге к Кладбищу, нарушая все установленные ограничения скорости. Он едет с совещания, на которое его срочно призвали «работодатели», чтобы получить подтверждение, что пожары в Тусоне – дело рук обитателей Кладбища. Свидетельств против кладбищенских Уцелевших предостаточно, запираться не имело смысла. Крутым «Гражданам за прогресс» очень хотелось выяснить, почему Трейс не поставил их в известность об этих акциях заблаговременно. Ведь именно затем его и внедрили на Кладбище, чтобы узнавать о событиях до того, как они произойдут. Крутыши отказывались верить, что Трейс знал о планах поджигателей не больше, чем сами «Граждане за прогресс».

– Вы хотя бы отдаете себе отчет, в какое положение это нас ставит? – накинулись они на Трейса. – У Инспекции по делам несовершеннолетних руки чешутся зачистить Кладбище; и теперь, после нападений на жилые кварталы, мы не в силах ее остановить!

– А разве не вы контролируете Инспекцию?

Крутыши возмущенно загудели.

– Наши отношения с Инспекцией сложнее, чем способен понять примитивный умишко солдата.

После чего Трейса уведомили, что его отстраняют от выполнения возложенной на него задачи. Решение вступает в силу незамедлительно.