Другое завтра. Хроники города, которого нет - Кали Эн

– Если тебя там ждёт смерть, значит, я пойду один. Я не готов даже к мысли о твоей смерти, а ты просишь меня о таких обещаниях. И не проси, – сбросив мою руку, он отрицательно замотал головой. – Мне хватило того, что произошло на том операционном столе. Ещё раз проходить через это я не намерен. Я согласен на то, чтобы ты жила в другом городе, да пусть на другой планете, но я должен знать, что ты есть в этой долбанной вселенной, ходишь, бродишь, спишь, ешь, можешь снова ненавидеть меня даже, но чтобы делала это всё живой. А дав это идиотское обещание, значит, иметь такую вероятность.

Издав успокаивающий шипящий звук, я взяла в свои ладони его лицо и приложила к нему лоб.

– Прости.

– Ты, наверное, правда не осознаёшь до конца, что я испытываю к тебе.

– Я знаю, прости.

– Нет, не знаешь. Это чувство, что я испытываю к тебе, оно буквально разрывает меня изнутри, Ева. Так нельзя любить. Так люди не любят.

– Обещаю, больше не заведу подобного разговора, – прижавшись к нему всем телом, я закрыла глаза.

– Надеюсь, – его губы коснулись моего лба.

– Не хочу вам мешать, но нам пора, если хотим дойти до Пятого города дотемна, – справа от нас раздался голос Джеймса.

Вздрогнув, я отпрянула от Йена.

Сейчас мне было стыдно. Стыдно за то, что Джеймс застал эту картину прежде, чем я успела с ним поговорить. Если бы вы видели его глаза, то испытали бы такое же невыносимое чувство вины, что испытала я. Но хуже того, что я уже сделала это только то, каким взглядом я ответила ему. В нём сквозило сожаление с ужасным чувством жалости, которого Джеймс не заслужил. Любой любящий человек не заслуживает его.

Убрав взгляд первым, он двинулся в ту сторону откуда пришёл.

В детстве я всегда любила думать о будущем. Мне кажется, каждый ребёнок любит это делать. Рисовать в воображении большую себя. Представлять, какими будут волосы, черты лица, как ты будешь говорить и смеяться. Конечно, ты у себя в голове само совершенство. Твоя жизнь само совершенство. Все живы, здоровы и бессмертны. Всё это живёт в твоей голове, пока ты не вырастаешь. Пока не становишься братоубийцей и не теряешь одного за другим близких тебе людей. Оказывается, у твоего совершенства есть изъяны, пробоины величиной с автомобильное колесо.

Я не знаю, в какой момент моя совершенная жизнь слетела с моста. Где та точка отсчёта с чего всё началось. Да оно и не важно. Главное понять, как её реанимировать, если это ещё возможно. Ведь пока ты жив, то живы твои мечты, а значит, в твоей власти всё изменить. Хотя бы попытаться.

Уже девятый час подряд наша странная группа из пяти человек двигалась по заснеженным сугробам. Никто не говорил. Либо на это влияла напряжённая обстановка, либо собачий холод не давал раскрыть и рта. Мне даже дышалось с трудом. Сопли превратились в однообразную густую массу, что залепили обе ноздри.

Джеймс больше не смотрел в мою сторону. Он вообще делал вид, что меня не существует. Все вопросы задавал Кейтлин или даже Йену, если у той не было ответа. Лишь иногда я чувствовала на себе его взгляд. Но стоило мне поднять свой в ответ, он его уводил как ни в чём не бывало. Или это моё воображение подбрасывало мне эти ощущения. Я так и не разобралась.

Ближе к вечеру мы дошли до моста. Когда-то эта река спасла нас от целой стаи заражённых. Она же пробудила во мне давно забытую гидрофобию. Сейчас она была покрыта толстым слоем льда, что успел образоваться за морозные ночи, а сам мост был обрушен.

– Зашибись, и что теперь? – раздражённо бросила Кора.

– Придётся переходить через реку, – ответил Йен.

– Ты сейчас серьёзно? А если лёд не такой прочный, как кажется?

– Значит, по тебе никто особо плакать не будет, – не удержалась я от едкого ответа.

– Пасть закрой.

– Только после тебя.

– Перестаньте, – встрял Йен. – У нас и правда другого выхода нет. Придётся рискнуть и пойти по льду. У тебя нет собой верёвки? – а это он уже обращался к Джеймсу.

После недолгого осмотра рюкзака он достал льняную верёвку.

– Такая сойдёт?

– Самый раз, – забрав, Йен стал наматывать её себе на локоть. – Встаньте в колонну не ближе трёх метров друг от друга. Передайте конец верёвки замыкающему.

Замыкающей была Кора.

– И для чего это? – скучающе спросила Кейтлин.

– Так больше шансов спасти друг друга, если кто-то из нас провалится под лёд.

– Да, если этот кто-то не потащит за собой.

– Поэтому соблюдайте расстояние. Нельзя идти вплотную.

– Ещё какие-нибудь указания, командир?

– Это всё, можем выдвигаться.

Первым шёл Йен. Как только он вступил на лёд, то тот, в свою очередь, жалобно затрещал, показывая этим самым своё недовольство новым гостям. Следом за ним спустился Джеймс, затем Кейтлин и последние мы с Корой.

Стараясь делать как можно мягче шаг, я разглядывала трещины льда, что смотрели на меня из-под ног. Среди тёмной воды я заметила движение. Моргнув несколько раз, я решила, что мне померещилось, как вдруг подо льдом всплыло чьё-то лицо.

– Чёрт! – вздрогнув, я чуть не споткнулась о неровность льда.

– Что такое? – повернулся в мою сторону Йен.

– Смотрите, – указав в направлении плавающего трупа, произнесла я.

– Твою мать, ещё один, – воскликнула Кейтлин.

Вокруг нас словно рыбы плавали синие изуродованные тела. Местами их скрывал снег, поэтому мы не видели количества этих тел. Касаясь друг друга, они медленно шли по течению.

– Жуть какая, – брезгливо кинула Кора.

Пройдя ещё метров десять, Кейтлин вдруг проговорила:

– Вы чувствуете это?

Все резко остановились и стали прислушиваться к ощущениям.

Лёгкая вибрация и еле уловимые толчки пробирали стопы ног, как если бы кто-то изнутри пытался пробить лёд.

– Что за хрень? – стал оглядываться вокруг себя Джеймс.

– Я говорила, что это дрянная идея, – стараясь сделать ровный голос, проговорила Кора.

– Тише!

– Ну так осталась бы на том берегу, – кинула ей Кейтлин.

– Заткнитесь! – рявкнул Йен.

Толчки с каждым разом увеличивались, как и вибрация.

– Мне кажется нам стоит поспешить, – сказав это, я почувствовала, как страх липкой субстанцией собирается в районе груди.

Я вообще не любитель воды, а воды с подводными сюрпризами подавно.

Не сговариваясь все двинулись к берегу, до которого оставалось около двадцати ярдов. Ноги скользили и из-за этого шаг не получался таким быстрым, как хотелось бы в данной ситуации.