Прах и тлен - Джонатан Мэйберри
Шрифт:
Интервал:
Бенни вонзил острый конец рукоятки топорика под подбородок Чарли. Он вогнал его с такой силой, что проткнул рот зома и пригвоздил его челюсти друг к другу, закрыв их. По крайней мере, на время. Никс сразу же подняла колени и нацелила ступни под жилет с гвоздями и ударила со всей силы, а Бенни потянул изо всех своих сил. Они вырвались из хватки Чарли и упали назад; Бенни первым свалился на землю, а Никс тяжело упала сверху него, выбивая почти весь воздух из его легких.
Пока Чарли игнорировал их и пытался вытащить деревянный кол, закрывший его челюсти, другие зомы проталкивались вперед, чтобы обойти его.
— Пыль! — прохрипел Бенни, и Никс сорвала мешочек с гипсовой пылью с жилета и бросила в них. Пыль взорвалась белым облаком, окружившим зомов.
Бенни не знал, поможет ли порошок чем-то помимо того, что отвлечет их на некоторое время. Они думали воспользоваться им против Хипа и Диггера, но в данный момент это предоставило им небольшую передышку. Никс схватила Бенни за запястья и подняла на ноги, хлопнула по плечам, чтобы он развернулся, а потом толкнула вперед, все еще держа руки на его спине, пока он, спотыкаясь, шел прочь от зомов.
— Никс, ты в порядке?
Она наградила его безумным взглядом.
— Мне нужно его убить, — ответила она яростным шепотом.
— Знаю, — сказал он, хотя оба понимали, что это было буквально невозможным, а также попыткой самоубийства. — Давай, пойдем.
Во время этой быстрой, но ужасной схватки они почти не осознавали крики и смех, доносившиеся сверху. Теперь же было много недовольных воплей. Победив Чарли даже на короткое время, они, кажется, настроили толпу против себя. Или, возможно, овцы слишком боялись проповедника Джека и Белого Медведя, чтобы проявить другую реакцию.
Белый Медведь нагнулся над одним из отверстий, зловеще ухмыляясь.
— Бегите изо всех сил, но выхода все равно нет.
Никс развернулась и швырнула один мешочек в него. Белый Медведь поднял руку, чтобы защититься от него, но мешочек раскрылся, и его окатило волной белой гипсовой пыли. Он отшатнулся, кашляя, задыхаясь и чертыхаясь. Раздался быстрый всплеск удивленного смеха, но он затих, как только Белый Медведь повернулся к Бенни и Никс с яростным взглядом.
Они убежали от отверстия, исчезая в тени. Ребята слышали впереди себя зомов и поняли, что возвращаются обратно к главной яме. Они бросились к повороту. За ними ковылял Чарли Кровавый Глаз, деревянный кол больше не сковывал его челюсти.
Значит, оставался темный боковой тоннель.
— Никакого света, — сказал Бенни.
Никс пожевала губу, осматривая коридор. Передняя часть ее жилета была испещрена капельками крови в тех местах, где кончики гвоздей порезали жилет и пронзили кожу. Ее губы исказила боль, когда она сказала:
— Выбора нет.
Они побежали в темноту. Внезапно толпа над ними замолкла.
— Боже, — задыхалась Никс. — А что теперь?
Проповедник Джек стоял рядом с Белым Медведем, и оба хмурились, глядя в ямы.
— Слишком долго, — сказал старик.
— Ребятки хороши, — ответил Белый Медведь. — Мне даже начинает это нравиться.
Проповедник Джек рявкнул на него:
— Они уже должны быть мертвы.
— Успокойся, пап… у Чарли есть их номер. Эти детки «Хэппи Мил», вот увидишь.
Проповедник Джек наклонился поближе.
— Послушай меня, мальчик, если они найдут тот колокол, нам придется их отпустить, и тогда…
Белый Медведь рассмеялся глубоким грудным смехом.
— Папа, как человек веры, ты мог бы немного на нее положиться. У меня все под контролем.
Он замолк, понимая, что толпа внезапно затихла. Люди не смотрели на Ямы Правосудия. Они в шоке уставились на отель. Проповедник Джек и Белый Медведь резко повернули головы и увидели на крыльце фигуру. В его кобуре на поясе висел пистолет, а длинный японский меч был пристегнут за спиной.
— Имура, — пробормотал проповедник Джек, а затем откинул голову назад и выкрикнул имя. Оно эхом разнеслось по всей арене: «Имура!»
Рядом с ним Белый Медведь ухмылялся, как счастливый гуль. Он сделал шаг вперед и поднял голос, чтобы все услышали.
— Ну, разве это не подарок? Пришел посмотреть на веселье и игры, Том? — Он смеялся, но только охранники смеялись вместе с ним. Люди на трибунах ерзали в шоке и неуютной тишине. Проповедник Джек поднял руку, и все лица повернулись к нему.
— Почему я здесь? — ответил Том с едва заметной улыбкой. Он говорил достаточно громко, чтобы топла его слышала. Он поднял экземпляр объявления о награде и показал ее всем присутствующим. — Ясно ведь, что я вам нужен.
— Это правда, — ответил проповедник Джек. — Ты и твоя маленькая стая грешников и убийц.
— То есть ты имеешь в виду моего брата, Бенни? И Никс Райли, Лу Чонга и Лайлу?
— Все грешники, — кивнул проповедник Джек.
— Где они, Маттиас? — потребовал ответа Том.
— О, — сказал проповедник Джек, не глядя на ямы, — они ждут своего шанса на искупление.
Том скомкал объявление о награде и бросил в пыль на крыльце.
— Это между мной и тобой. Не впутывай детей.
Проповедник сплюнул на землю.
— Это между моей семьей и твоей. Ты убил двух моих сыновей и моего внука. Не притворяйся, что не понимаешь этого, Том Имура. Это ты сделал так, что это стало касаться семей. У тебя кровный долг передо мной.
Том проигнорировал насмешливые крики охранников и нервное жужжание толпы. Он удерживал взгляд проповедника Джека:
— Это Чарли сдавал карты, Маттиас, не притворяйся, что это не так. Он управлял этими холмами, словно это его личное королевство, и ему было все равно, кто мог пострадать, если он получал то, чего хотел. Он был паразитом, вором, убийцей и издевался над детьми.
— Не смей… — начал было Белый Медведь, но его отец коснулся его руки.
— Пусть скажет, что хочет. Тогда мы увидим, чего справедливость хочет от этого момента.
Сказав это, он позволил глазам метнуться к ямам.
Внизу, совершенно скрытые тенями, Бенни и Никс уставились вверх, словно могли увидеть, что происходило. Голоса были приглушенными. Сердце Бенни билось как барабан и в темноте, Никс схватила его за руку и сильно ее сжала.
— Никс, — выдохнул Бенни, — это Том?
Том ходил по краю крыльца, чтобы его видели все.
— Годы назад Чарли и его бандиты напали на Сансет Холлоу. Это был мой дом, дом моей семьи. Я отметил его как место, запрещенное для посещений. Все уважали это, кроме Чарли. Он никогда ничего не уважал… но все плохо сложилось для него. Я дал ему и его людям шанс уйти. Им это не понравилось. Позже, когда один Чарли стоял на коленях в грязи и умолял сохранить ему жизнь, я позволил ему остаться в живых, потому что он поклялся мне — поклялся Богом на небесах, — что изменится, что не будет снова такое творить. Что он не будет снова вредить людям. Я позволил ему жить, Маттиас. Я проявил милосердие, но как только он сбежал, то сразу принялся за нечто худшее.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!