Музыка сфер - Элизабет Редферн

Итак, Карлайн: грязная и жалкая история интенданта, уволенного с корабля по подозрению в фальсификации два года назад, а не год, как верил Александр и, предположительно, Монпелье: а затем, год спустя, вновь обвиненного в воровстве и на этот раз осужденного, выпоротого и изгнанного с верфи в прошлом июле. Он видел доказательство собственными глазами в регистрационной книге верфи. Элли была убита в июне, когда Карлайн все еще был в Портсмуте. И узнал он только, что Карлайн — начитанный вор, потерявший дар речи. Необычный, бесчестный человек, но его поискам ничего тут не способствовало.

Почему это дело было тщательно скрыто? Возможно, подобная секретность распространена куда больше, чем полагают. До Джонатана доходили слухи, что многие старшие офицеры на верфях сами подозревались в систематических кражах со складов, и он прикинул, не подобная ли причина скрывалась за случившимся с Карлайном, хотя сам Дэвис казался честным.

Он остановился, когда огромные ворота с лязгом закрылись за ним, и поглядел на море, где одинокое судно входило в гавань, возможно, с донесениями от эскадры, оборонявшей Пролив. Несколько минут он стоял так, глядя вдаль на серый всеобъемлющий океан, на туманный горизонт, и думал о британских кораблях и о солдатах, которых они везли к далеким берегам Бретани.

Затем он вернулся в город. В гостинице его ждало письмо. От Александра. Хозяин вручил ему письмо в коридоре, и Джонатан немедленно его вскрыл.

«Дорогой брат, — писал Александр, — я получил твое письмо. Заверяю тебя, я не забыл о твоей просьбе; но я не могу посетить Монпелье, пока не исполню их просьбу и не завершу расчеты для пропавшей звезды. Уповаю, твои дела в Портсмуте идут удачно».

Джонатан сжал письмо в кулаке.

— Эта звезда, эта звезда! Он помешался на ней. Они все помешались…

Хозяин посматривал на него с интересом. Джонатан сунул письмо в карман и сказал:

— А еще писем для меня не было?

— Нет, сэр. Только это.

Джонатан ждал известий от Стимпсона. Его жгло разочарование.

Он снова вышел и направился к почтовой конторе, чтобы заказать себе место в карете на следующий день, — только чтобы услышать в ответ, что мест в субботней карете уже нет, а в воскресенье кареты не будет. Джонатан вернулся к себе в номер составить отчет для Поллока. И писал, пока все его свечи почти догорели. А потом долго сидел, глядя в ночь, и думал о Монпелье, которые дали приют убийце его дочери.

Барабанная дробь, ненавистный мне звук,

По плацу марширует вокруг и вокруг.

Мне твердит о полях, обращенных во прах,

О сожженных селеньях, убитых парнях.

ДЖОН СКОТТ. «Ода» (1782)

В двухстах пятидесяти милях оттуда шевалье де Тентеньяк и его колонна оставили атлантическое побережье позади, все дальше углубляясь во внутреннюю Бретань. До сих пор они не встретили практически никакого сопротивления, если не считать кратких схваток с отдельными отрядами республиканцев, которые незамедлительно разбегались. Республиканский гарнизон в Ванне не вышел им навстречу, видимо, предпочитая находиться под защитой городских стен, чем сражаться в чистом поле в окружении населения, состоящего из фанатичных роялистов. Собственно говоря, чем дальше продвигалась армия Тентеньяка, тем чаще к ней присоединялись местные жители, одетые в рубища и вооруженные старыми дробовиками для птичьей охоты и вилами. Эти волонтеры замедляли их марш, но зато помогали им пополнять запасы провианта, показывая заброшенные усадьбы с припрятанными припасами, а также хранилища провизии, оставленные бегущими республиканцами.

На шестой день марша лесистые долины остались позади, и они оказались на открытом плоскогорье, а когда настало время привала для полуденной еды, солдаты как могли укрывались от палящего солнца под чахлыми кустами и валунами по сторонам уныло пустынной дороги и, порывшись в ранцах, доставали хлеб и сыр. Шевалье расстелил на земле свои карты и внимательно их рассматривал, а Прижан, плотно поев и выпив большую часть вина из бутылки, которую прихватил из усадьбы, где они переночевали, мирно раскинулся на земле, прикрыв лицо шляпой.

— Насколько я могу судить, — сказал Тентеньяк, сосредоточенно хмурясь на карту, — мы находимся примерно в четырех лигах к северу от Ванна и в семи лигах к востоку от Оре. Если мы повернем на запад вот у этого притока реки Арз, то через два дня выйдем на позиции, чтобы атаковать армию Гоша.

— Вот-вот, — сонно согласился Прижан.

— Если только планы не изменились, — рассуждал Тентеньяк почти сам с собой. — Пюизе говорил, что в этом случае известит нас. Все так спокойно, что, сдается мне, он уже оставил Киберон и оттеснил Гоша на восток…

Внезапно он умолк, так как в тихом воздухе послышался отдаленный, но приближающийся стук копыт. Вскочив на ноги, он приставил ладонь к глазам, заслоняя их от солнца, вглядываясь в даль дороги. Прижан поднялся не так торопливо и засунул руки в карманы.

— Возможно, известие от Пюизе. — Голос Тентеньяка стал напряженным.

— Ты прав: вероятно, это сообщение, что весь запад полуострова от Ванна до Динара теперь в руках роялистов, — убежденно сказал Прижан.

Они уже видели всадника, приближавшегося по дороге с севера. Он заговорил с часовыми на гребне холма, и те указали на вершину откоса, где стояли Тентеньяк и Прижан. Всадник погнал своего коня к ним. Они увидели, что лицо у него совершенно измучено.

— Шевалье де Тентеньяк? — еле выговорил он с седла. — У меня для вас депеша.

Он засунул руку глубоко в карман плаща. Тентеньяк взял тонкий пакет и нетерпеливо спросил:

— От графа Пюизе?

Гонец посмотрел на него с удивлением.

— Не от Пюизе, шевалье. Депеша из Парижа.

Тентеньяк резко вздернул голову.

— Из Парижа?

Гонец устало соскользнул с коня.

— Я получил приказ от Роялистского Агентства. У меня ушло пять дней, чтобы добраться до Ренна, так как пришлось ехать кружным путем и по ночам, чтобы не попасться республиканским гвардейцам. И еще день до Плёрмеля. А потом я кружил, справляясь о вас у этих чертовых шуанов…

Прижан протянул ему свою бутылку, и пока Тентеньяк читал депешу, он жадно глотал вино. Затем шевалье взял Прижана за локоть и отвел в сторону.

— От графа д’Артуа, — сказал он вполголоса. — Приказ нам двинуться на север к Сен-Бриё. — Он отдал депешу Прижану и вернулся к пропыленному гонцу.

— Откуда граф д’Артуа знает, где мы? Почему приказы посылаются нам из Парижа?

Гонец опустил бутылку и утер губы.

— Мосье, как вы не понимаете? Новости уже достигли Парижа. Весь запад восстал на республиканцев. Гош отступает. Если вы сейчас повернете на север, то сможете перехватить его. Видимо, гонцы Пюизе с вами разминулись. Но, слава Богу, не я.