Монгол - Тейлор Колдуэлл

В этот момент Тогрул-хан своим сладеньким медовым голоском что-то говорил Талифу. Он был в середине длинного запутанного предложения, когда голос Темуджина, резкий, громкий прервал медоточивые слова Тогрул-хана, подобно удару меча, разрывающего шелк.

— Господин, — обратился Темуджин к епископу, — ты не похож на всех остальных людей. Твое лицо излучает свет, подобный свету солнца!

Китаец улыбнулся, в глазах у него светила нежность. Тогрул-хан был вне себя от злости и возмущения. Талиф слегка посмеялся над вульгарностью варвара. Его жена, которая в данный момент ненавидела всех и вся, с удовольствием присоединилась к его смеху.

— Нет, сын мой, — тихо сказал епископ. — Я — обычный смертный человек, ничем не лучше любого раба. Если на моем лице сияет свет, он идет у меня от сердца. Перед Богом не существует принцев, великолепных и богатых, нет нищих в болячках и лохмотьях. Существуют обычные люди.

Он повернулся к Азаре и коснулся рукой ее щеки.

— Ты мне веришь, дочь моя?

Азара улыбнулась ему, и ее лицо осветила любовь. Девушка кивнула.

Темуджин не спускал с них глаз. Он был взволнован и много выпил, но мог рассуждать, и ему стали ясны многие вещи. Он понял, почему на женщинах не было накидок или вуалей и они сидели за трапезой вместе с мужчинами. Для этого странного священника женщины были равны мужчинам, а все мужчины были равны между собой. Среди людей не существовало различий. Он также понял, почему за ужином не присутствовали посланники калифа Бухары.

Он был поражен и озадачен, заморгал, будучи уверен, что услышал нечто сверхъестественное и сейчас все засмеются. Но никто не смеялся. Тогрул-хан скромно наклонил голову, Талиф внимательно разглядывал свои руки, а жена Талифа кокетливо-скромно склонила головку. Только Азара с надеждой смотрела на епископа, как ребенок смотрит на отца.

Темуджин громко и насмешливо захохотал, тряся рыжей головой:

— Ты сказал странные слова, очень странные, господин. Они не могут слететь с губ принца!

Епископ продолжал улыбаться:

— Темуджин, я не принц.

«Так! — подумал разозленный Темуджин. — Это не принц, а всего лишь нищий бродяга, священник. Он ничем не лучше моего шамана Кокчу».

Он был вне себя от ярости и ненавидел Тогрул-хана, посмевшего его унизить, — он усадил его рядом с нищим! Старик хан считал, что это подходящее место для его названого сына!

Темуджин сжал кулаки, его лицо побагровело, а в глазах метались красные стрелы ярости.

«Придет день, когда хан преклонит передо мной колена и поцелует землю у моих ног!»

Тогрул-хан ласково обратился к названому сыну.

— Темуджин, — произнес он нежнейшим голосом. — Ты ничего не понял. Среди нас, христиан, не существует различий между людьми, поэтому принц сравнивает себя с самым низким из его подданных. Человек — это есть человек пред Богом. Наш любимый епископ — брат Императора Цинь, но он считает себя ниже самого низкого раба, прислуживающего во дворце его брата. Великий военачальник иногда бывает ниже его самого низкого воина в глазах Бога. Тот, кто себя принижает, и есть возвышенный, полный доброты и других ценных качеств.

Темуджин не мог ему поверить, он в недоумении потряс головой, а потом громко с хохотом заявил:

— Это — сумасшествие! Наверно, я плохо расслышал твои слова!

Епископ наклонился к Темуджину и положил свою хрупкую руку на его колено.

— Позволь мне все тебе объяснить, сын мой. Я думаю, тебе понятно, кто такие христиане. Ты не знаешь этого? Значит, тебе известно, что на свете существуют христиане, но ты не знаешь, почему люди так называют себя? Я тебе объясню.

Много столетий назад… Да, двенадцать долгих столетий назад жил один небольшой народ, и среди этого народа родился Человек.

Он не был похож на остальных людей. Бог Его сделал Своим Посланцем любви, жалости и милосердия для всего мира. Он к нам пришел, понимая, что Ему предстоит, и Ему помогали Ангелы, знающие, кто Он такой и почему Он пришел на землю. Ему не очень долго удалось прожить на земле. Он был чуть старше тебя. Но за это короткое время Он возложил Крест Света на темное лицо земли, и все сильно переменилось, потому что Он отдал за нас Свою Кровь и искупил людской грех. Он освободил людей от страха смерти и вывел их из темной могилы незнания в свет Вечного Дня. Он нам сказал: «Вы — Мои братья, Мои дети, плоть Моей плоти и душа Моей души. Я ваш и вы — Мои. Я вам показал дорогу. Следуйте за Мной, и вы не умрете, даже если погибнет весь мир и звезды на небесах потухнут и будут забыты».

Темуджин слушал старца с открытым ртом. Чаша с вином в его руках осталась нетронутой, и вино по каплям выливалось из нее. Он сурово свел брови, и лицо его выражало недоверие.

Когда епископ закончил, Темуджин воскликнул:

— Этого не может быть! Если великий Дух появился на земле, тогда об этом знали бы все люди! И на земле установилась бы единая вера. Все радовались бы, и вокруг царил мир!

Епископ грустно покачал головой:

— Нет, Бог не пожелал так сделать. Иначе разрушилась бы воля каждого человека, с которой он был рожден. Каждый человек должен сам отыскать путь к Кресту Света, с трудом пробираясь через рытвины и темноту мира во время своего путешествия. Его будут направлять вера, любовь и надежда. Каждый должен сам пройти свой путь, и только так он сможет спасти свою душу.

Темуджин опять расхохотался:

— Нет, так не может быть! Только сумасшедшие могут поверить в эту историю! Ее нужно рассказывать ночью в темноте, потому что при свете дня ей никто не поверит. Ее опровергает существующий в мире порядок вещей.

— Нет, — прошептал епископ, глядя на варвара сияющими глазами, — дела обстоят как раз наоборот. Жестокость, существующая в мире, насилие, ненависть, смерть, агония, слепота, незнание и преступления, совершаемые людьми против себе подобных, — все погибает и опровергается рассказом о пришествии Бога.

Темуджин пробовал убедить себя, что слышит слова сумасшедшего, от этих слов земля зашаталась у него под ногами, его лицо стало странным и неузнаваемым.

— Это рассказ раба! — промолвил он вдруг.

— История раба, который был царем! — сказал епископ, склонив голову, и его голос задрожал.

Темуджин не мог отвести от него глаз. История раба, который был царем! Поведение епископа, его склоненная голова и смиренно сложенные руки, его сдержанность и нежность напоминали о самом низком рабе, но он вполне мог быть царем. В его венах текла кровь самых могущественных царей мира. Молодой монгол растерянно покачал головой.

Он опять начал громко протестовать:

— Если все люди станут верить этому, тогда на свете не останется царей, военачальников, правителей, не будет войн и покорений народов!

Епископ поднял голову и улыбнулся. Темуджину показалось, что комнату заполнил удивительный свет.