Другая сестра Беннет - Дженис Хэдлоу

Его жена добавила, обращаясь к Мэри, что строение предназначалось для того, чтобы предоставить посетителям укрытие от дождя, но мистер Гардинер, казалось, посчитал, что это умаляет достоинство Ротонды, и выглядел слегка оскорбленным.

– Полагаю, укрытием от дождя может служить любое здание с крышей, которая не протекает, но это великолепное место прославилось гораздо большим: здесь проходили многие необыкновенные выступления самых выдающихся артистов. Именно здесь, моя дорогая, мы слушали пение несравненной Анны Марии Лири, припоминаешь?

– Конечно, – ответила миссис Гардинер. – «Сладкоголосая певица Воксхолла». Какой талант!

Однако в этот вечер концертов не было, и вместо них проводили скачки искусных наездников, показавших чрезвычайное мастерство, а также изумительное акробатическое представление канатоходцев, которое никого не оставило равнодушным. Но, по мнению детей, ни то ни другое не могло сравниться с тем, что последовало. Это оказалось представление, о котором они мечтали: с участием трех танцующих собачек, две из которых стояли на задних лапах, в то время как третья ловила пастью апельсины, что само по себе уже стоило платы за вход.

Когда мистер Гардинер устроил им прогулку вокруг бьющих фонтанов, наступило время ужина, и все начали пробираться к павильонам, где накрывали столы. Мистер и миссис Гардинер шли впереди, ведя за собой детей, а Мэри с мистером Хейвордом следовали сзади. Чтобы не скучать по пути, мистер Хейворд, пребывавший в приподнятом настроении, поставил себе задачу выдумывать истории жизни для всех встречных прохожих.

– Вот этот, – прошептал он, осторожно кивнув в сторону разодетого джентльмена, чей наряд по мере приближения выглядел все более потрепанным, – Лорд Такой-то, невезучий игрок, который не теряет надежды сорвать куш и живет в самом дальнем конце Брук-стрит с одним-единственным негодяем-слугой. Сегодня он пришел сюда в поисках какой-нибудь богатой вдовы, которая с благодарностью упадет в его объятия и обеспечит его по праву заслуженным доходом.

Мэри засмеялась, ощущая себя слегка виноватой.

– Право, мистер Хейворд, как вам не стыдно! Я уверена, что это очень уважаемый человек.

– По его шляпе и жилету этого не скажешь. И то и другое наводит на мысль о человеке, способном на самые отчаянные поступки. Совсем иное впечатление производит большая семья, которая так шумит слева от нас и в которой, на мой взгляд, все являются именно теми, кем кажутся. Они приехали из деревни – из Сомерсета, судя по их акценту, – на ежегодную увеселительную прогулку по городу, где их безжалостно обирают на каждом шагу, но подобная мелочь ничуть не портит их хорошего настроения. По-моему, они родственники сквайра Олверти 8. Разве они не напоминают вам его?

– Боюсь, я не знаю никого по фамилии Олверти, сэр. Это кто-то из ваших знакомых?

– Я знаком с ним только благодаря замечательной книге мистера Филдинга. Разве вы не читали «Историю Тома Джонса», мисс Беннет?

– Боюсь, что нет, – ответила Мэри, немного стыдясь своего признания. – Я, кажется, уже говорила вам, что не очень хорошо разбираюсь в художественной литературе.

– Да, но как при вашем широком кругозоре можно не знать Филдинга! Ваш читательский опыт похож на двуногий табурет, довольно устойчивый с одной стороны и совершенно бесполезный – с другой. Я вижу, мы должны добавить несколько романов к нашему плану чтения.

Все переживания Мэри по поводу пробелов в ее знаниях тут же сменились радостью от желания мистера Хейворда исправить это. Вскоре она почувствовала себя достаточно смелой, чтобы тоже поучаствовать в его маленькой игре, и указала собеседнику на группу элегантно одетых женщин, которые со смехом и шутками прогуливались по соседней дорожке рука об руку.

– А какую историю вы придумаете для этих дам, мистер Хейворд?

8 Персонаж книги Генри Филдинга «История Тома Джонса».

Мистер Хейворд посмотрел в сторону нарядной компании, и одна из женщин ответила ему пристальным и холодным взглядом.

– Я не уверен, что их можно назвать дамами, по крайней мере в известном вам смысле слова. – Он понизил голос, чтобы объяснить. – Боюсь, это уличные женщины. Наиболее благоразумным из них разрешается гулять в садах при условии, что они будут вести себя прилично.

Мэри быстро оглянулась на женщин, которые прогуливались неторопливо и бесстыдно.

– Господи, сэр, теперь я могу с уверенностью сказать, что сегодня вечером кое-что повидала! Я бы никогда так про них не подумала, если бы вы не объяснили. Они выглядят как женщины, одетые по последней моде.

– Да, они находятся на самой верхней ступени своего ремесла. Помните, Эвелина встретила такую же группу дам в книге мисс Берни?

– Должна вас еще раз разочаровать. Я пыталась читать книги мисс Берни, но боюсь, что так и не дочитала.

– Я удивлен, что книги вам не понравились, потому что во многих отношениях мисс Берни – именно тот автор, который вам нужен: у нее острый ум, твердые представления о добре и зле, она проявляет большой интерес к тому, как ведут себя люди. Мне только что пришла в голову мысль, что мисс Берни во многом напоминает мне вас.

– Вы описали ее такой суровой женщиной, что я не уверена, стоит ли считать ваши слова комплиментом.

– Она нисколько не сурова. У нее восхитительное остроумие, и это наилучшим образом отражено в ее книгах.

– Теперь вы точно смеетесь надо мной. Не понимаю, почему вы считаете, что я заслуживаю такого описания.

– Вы просто не видите себя со стороны, – ответил мистер Хейворд, – а я вижу. А поскольку вы не привыкли признавать свои самые привлекательные качества, я считаю своим долгом время от времени напоминать вам о них.

С этими словами он улыбнулся, и они продолжили путь. Мэри ничего не сказала, но внутренне ликовала. Мистер Хейворд сделал ей комплимент – как это могло не порадовать ее? Она приготовилась получить удовольствие от еды, заказанной мистером Гардинером, – и не разочаровалась. Они заняли просторный павильон, предназначенный только для них и расположенный в галерее, выходящей на центральную площадь сада. Как таковое, это место предоставляло непревзойденную возможность предаваться одному из любимых занятий завсегдатаев: наблюдать за другими посетителями, пока те прогуливались, взявшись за руки и желая и себя показать, и на других посмотреть. Когда это зрелище надоело, Мэри принялась разглядывать сам павильон, украшенный красивыми панно.

– Они созданы по картинам мистера Хогарта, – заметил мистер Гардинер, наклоняясь, чтобы получше рассмотреть изображение за спинами. – Это, кажется, «Венок доярки». Этим работам, должно быть, больше лет, чем мне, и они пострадали от разрушительного воздействия времени и глупости – люди и дальше будут прикасаться к ним, часто жирными пальцами, – но вы должны признать, что живопись по-прежнему очень хороша.

Мистер Гардинер предусмотрительно дал метрдотелю достаточно щедрые чаевые, чтобы их ужин не пал жертвой знаменитой местной скудости порций, и в результате ломтики поданной на тарелках ветчины были толстыми и сочными, цыплята – упитанными и хорошо поджаренными, а пирог с черной смородиной, который последовал за этими блюдами, покрывал внушительный слой сливок. Короче говоря, благодаря заботливой щедрости мистера Гардинера лучшего ужина они не могли и пожелать, и, когда тарелки убрали, все остались сытыми и довольными. Уже совсем стемнело, и мистер Гардинер, достав часы, повернулся к жене.