Последнее прощай - Фиона Лукас

и при полном отсутствии штор он тут же отметил, что снаружи еще не рассвело. Под ним что-то зажужжало. Телефон. Вероятно, виброзвонок-то его и разбудил. Броуди закряхтел и заворочался, выуживая устройство из-под левой ягодицы. Один взгляд на экран — и…

В следующее мгновение он уже сидел на краю кровати, сна будто и не бывало. Анна! Пальцы неуклюже скользнули по дисплею, и трубка незамедлительно очутилась возле уха.

— Броуди?

— Анна! Где вы были? Я всю ночь пытался до вас дозвониться. Все в порядке? Что случилось?

«Стоп, — оборвал он себя, — у нее не будет возможности ответить, если ты сам не замолчишь». Он умолк, уступая ей право слова.

— Броуди… насчет этой ночи… мне жаль. Я просто… — она тяжело вздохнула.

— У вас все в порядке? — повторил Броуди. — Вы здоровы?

Он услышал, как она перевела дух.

— Да.

Ему, верно, показалось или в ее голосе послышались нотки вины?

— Так что же случилось?

— Это просто… я сама точно не знаю. Я просто немного… растерялась. Не знаю почему, не могу толком это объяснить, — у Анны вырвался нервный смешок. — То есть нам с вами известно, что у меня бывают небольшие… странности… по поводу Нового года.

Броуди ничего не ответил. То, как она говорила… Что-то здесь не сходилось.

— Я… я бы перезвонила и раньше, но я немного напилась, и, должно быть, уснула, и… — она обреченно замолкла, тихо прибавив: — Я просто нашла ваши сообщения. Мне так жаль.

— Вы напились? — эхом отозвался Броуди. — Где? В баре?

— Да… и да, — призналась она, и он живо представил, как она стыдливо зажмуривается. Сочувствие было ему не чуждо — особенно если вопрос касался растерянности, — но здесь было и нечто другое.

— После того как увидели меня? Когда убежали?

— Да… я не знаю, что сказать, как это объяснить… — голос ее задрожал. — Пожалуйста, Броуди. Понимаю, это было ужасно, но… но могли бы мы оставить это в прошлом?

Сдвинув брови, Броуди подошел к огромным окнам спальни своего люкса. Она была где-то там, где-то не с ним. Почему? Почему не с ним? Что с ней происходит?

— Судя по моему опыту, — спокойно заговорил он, — просто так сделать вид, что ничего не случилось, не выйдет. Была какая-то причина, почему вы ушли прошлой ночью, Анна. Вам нужно выяснить, что это было. И сказать по правде, мне бы тоже хотелось узнать.

Молчание.

В ожидании ответа он мысленно вернулся в тот момент прошлого вечера, когда впервые ее увидел. Выражение ее лица — в этот момент и там, в лифте, — не выходило у него из головы. Это было единственное, о чем он думал, уже перед рассветом проваливаясь в сон. И теперь это отпечаталось в его памяти, словно призрачное изображение на старой фотопластинке.

Это выражение выдало ему все, что он хотел знать, догадался он теперь. Потому что он его узнал. Ему было знакомо чувство, которое крылось внутри.

Страх.

Но чего же она боялась? Он принялся расхаживать вдоль стеклянной стены своей спальни, не сводя глаз с мерцавших снаружи городских огней. Ее не пугала высота или скопления людей, иначе она никогда бы не предложила это место. Что-то подсказывало ему единственно возможный ответ: она боялась его. С точки зрения логики все выходило именно так, но в то же время не имело никакого смысла. В конце концов, он что, походил на какого-нибудь психопата-убийцу с топором? Лично он так не думал. Ради всего святого, да ведь он даже побрился! Привел себя в самый презентабельный вид, какой не наблюдал в зеркале уже многие годы. Но тут его начало настигать осознание…

— Что я могу сделать, Броуди? — наконец спросила Анна. — Чтобы все исправить. Я хочу все исправить. Хочу вернуть все, как было.

От него не ускользнуло, что на его вопрос она так и не ответила, но теперь, пожалуй, настал его черед взять все в свои руки. Весь последний год благодаря ей он старался быть храбрым, стремился преодолевать свои страхи, так, может, и он сумеет помочь — и ему был известен лишь один способ. Он собирался призвать на помощь все свое мужество, чтобы быть честным, какой обычно бывала она, прямо здесь, именно в этот момент. Он перестал расхаживать по комнате, твердо встал на месте и попытался представить ее рядом собой в этой комнате.

— Я не уверен, что хочу вернуть все, как было прежде, Анна.

Она потрясенно всхлипнула:

— Почему нет? Неужели я… неужели я все испортила? Прошу, не говорите так. Броуди, вы должны меня простить!

Ну конечно, он прощал ей ее страх. Было бы крайне лицемерно поступить иначе, но дело не только в этом. Он сунул руки в карманы и перешел из спальни в гостиную, где было больше места. Он рассказал ей всю правду. После прошлой ночи они уже не могли уместить отношения в прежние рамки. Они их переросли. И им требовалось обновление. И, чтобы двигаться дальше, оба должны были это признать.

— Я больше не хочу быть просто вашим другом, Анна.

Перед тем как сказать то, что он хотел, Броуди сделал паузу. Нужно было собрать вместе все необходимые слова и выстроить их в правильном порядке, чтобы они приобрели должный смысл. Повторять дважды он не собирался.

— Я хочу большего.

— Броуди…

Он оборвал ее, не давая сбить себя с толку:

— Я люблю вас, — он услышал ее порывистый вдох, но слов за ним не последовало. Он все понимал. Он знал, как страх лишает способности соображать, не дает издать ни звука. — И я думаю, что причина, по которой вы убежали этой ночью, в том, что вы тоже испытываете ко мне некоторые чувства.

Вот оно. Он смог это произнести. Поставил на карту все. И карта была открыта. Я прыгаю, а ты — следом. Давай же, Анна. Покажи мне, какой ты можешь быть смелой…

Всем своим нутром Броуди ощущал, как непросто ей признать и принять то, что он сказал. Он отодвинул один из обеденных стульев, сел, положил телефон на стеклянную поверхность стола перед собой, включил громкую связь и доверился надежде, что в этот омут он отправится не один.

— Я не могу ответить вам то, что вы хотите услышать, Броуди. Я просто не могу.

— Почему?

— Я не могу испытывать к вам тех чувств, которых вы ждете.

Она лгала. И осознание этого раздражало его и вынуждало прибегнуть к ответным мерам.

— Почему нет?

— Потому что вы не Спенсер.

Он едва не расхохотался:

— Чушь собачья!

Она всегда говорила, что он осторожничает.