Дезертирство в Красной армии в годы Гражданской войны (по материалам Северо-Запада России) - Константин Викторович Левшин

при отступлении не бросали своих раненых, а забирали их с собой. В ходе крестьянского восстания в ноябре 1919 г. в Звонецкой волости (Тихвинский уезд, Череповецкая губерния) около 150 дезертиров не только разоружили продотряд, но и провели перевыборы в волостной исполком. Восстание было подавлено отрядом ЧК, 65 человек было арестовано[1378].

В конце мая 1919 г. 25 дезертиров разгромили Словитинский волостной военкомат (Старорусский уезд), похитив оттуда оружие, но крестьяне отказались массово примкнуть к выступлению[1379]. Тогда же вспыхнуло вооруженное восстание дезертиров в Тесовской, Полянской и Самокражской волостях, которое было подавлено в начале июня. «Мятежники, успев изолироваться, некоторое время держались неприступно и за это время разбили Тесовский Вол<олостной> Совет, сожгли его дела и дела Волостного Военного Комиссариата, похитили 2 печати и расстреляли 5 человек… Скрывшийся от террора Председатель Полянского Вол<олостного> Совета, до настоящего времени не вернулся и судьба его неизвестна»[1380]. 3 июня в Демянском уезде «имел место организованный мятеж дезертиров» в количестве 200 человек. Восставшие разбили отряд по борьбе с дезертирами, но были все же рассеяны специально высланным карательным отрядом. По сведениям, датированным 7 июня, восстание перекинулось на соседние волости, где «хорошо организованные мятежники» приступили к насильственной мобилизации населения[1381]. Основной причиной происходящего были названы экономические трудности деревни.

В марте 1920 г. в Петрограде член ЦКД М. Лурье высказал мнение о том, что с наступлением весны не следовало ожидать подъема зеленого движения, подобного 1919 г., так как «дезертиры массово устроились на лесозаготовках»[1382]. Отметим, что подобное «канализирование» опасного элемента отчасти было даже выгодно советской власти. Из агрессивного, вооруженного, откровенно преступного русла он «перетекал» в более спокойное и подконтрольное состояние.

Заключение

Проанализировав проблему массового дезертирства в Красной армии в годы Гражданской войны, можно с уверенностью утверждать, что дезертиры представляли собой важный социальный феномен, оказавший влияние как на ход войны, так и на повседневную жизнь города и деревни. Создание огромной Красной армии на призывной основе в условиях общего кризиса государства и общества, в ходе нараставшего гражданского противостояния и на фоне общей усталости от крупномасштабной войны с 1914 г. объективно вылилось в массовое дезертирство. Это явление к концу 1918 г. стало угрожать самому существованию советской власти. Неподготовленность государственного и военного аппарата к естественной волне дезертирства при переходе к принудительным призывам привела к экстренному поиску механизмов борьбы с данным явлением. В конце декабря 1918 г. была создана ЦКД, с февраля 1919 г. в рассматриваемых губерниях началась организация местных комдезертир: окружных, губернских, уездных и волостных. В прифронтовой зоне создавались полевые комдезертир. Функции и полномочия комиссий по борьбе с дезертирством на первом этапе были размыты, они не обладали самостоятельностью и реальными силами. Исследование материалов центральных и региональных архивов позволило отследить ход и принципы организации, комплектования штатов комиссий, механизмы формирования и принятия решений в отношении антидезертирской работы как на Северо-Западе, так и в целом по стране.

Основным звеном в пирамиде комиссий по борьбе с дезертирством были губернские. Сфера деятельности ГКД была чрезвычайно широка. Помимо оперативно-розыскных и судебных функций отметим ведение учета и статистики, составление отчетов и донесений, извлечение оружия и амуниции, унесенных дезертирами, наблюдение и контроль за местными органами власти на предмет снабжения и помощи «семьям честных красноармейцев», инспектирование работы призывных комиссий. Выпуск листовок и воззваний, публичное оглашение приговоров, организация митингов, лекций, собеседований – все это входило в функции ГКД.

ГКД и УКД исследуемого региона постоянно испытывали острый недостаток кадров, средств и боевых сил. За исключением Петроградской ГКД, лишь единицы их сотрудников были членами РКП(б). Нередко квалификация работников вовсе не соответствовала занимаемым должностям. Злоупотребления сотрудников комдезертир зачастую носили бытовой характер, также имели место случаи самоуправства, запредельной небрежности в ведении делопроизводства и статистики. Случаев взяточничества почти не выявлено.

К основным методам борьбы с массовым дезертирством отнесем проведение облав, проверку документов у мужчин призывного возраста, имущественные и земельные конфискации у семей дезертиров, репрессии в отношении родственников-укрывателей и должностных лиц, организацию недель добровольной явки дезертиров, самые разнообразные агитационные меры. Непосредственно в прифронтовой полосе с бегством из частей боролись созданные в 1919 г. дивизионные, армейские, фронтовые ПКД. В зоне своей ответственности с дезертирами сталкивались органы ЧК, милиции.

В целях единообразия решений комдезертир были введены критерии, по которым все дезертиры разделялись на две большие категории: злостные и по слабости воли. Наказание дезертиров не было основной задачей создаваемой системы. Она была ориентирована на пополнение армии из среды «случайных» дезертиров, действовавших несознательно, не совершавших серьезных преступлений. Широко распространено мнение о жестоких расправах с дезертирами, но, как правило, расстрельные приговоры были вызваны серьезными отягчающими обстоятельствами (контрреволюционная деятельность, побеги с фронта, уголовные преступления). За 1919 г. Петроградской ГКД было вынесено 22 смертных приговора, приведенных в исполнение. До 1 декабря 1919 г. по Новгородской губернии было расстреляно 27 дезертиров, то есть каждый 133-й злостный дезертир. Мягкость большинства решений дезертирских дел противоречила постоянному рефрену официальной пропаганды о неизбежности суровых кар за данное военное преступление. Возвращение ряда дезертиров в их же военные части практически без наказания вносило смятение в сердца «честных красноармейцев».

Практика вынесения приговоров по делам дезертиров определялась нуждами и проблемами конкретного времени и места: остротой дезертирского вопроса, проведением агитационной кампании, периодом ужесточения наказания к неявившимся, наступавшим после недель добровольной явки, близостью фронта, потребностью армии в пополнении, хозяйственными нуждами, заигрыванием с деревней и т. д. Не перегнуть палку в карательной политике, соблюсти правило «все в меру» – вот основной принцип судебной деятельности ГКД и революционных трибуналов.

Система комдезертир была довольно громоздким и трудноуправляемым образованием. На протяжении двух лет и четырех месяцев их существования они постоянно реформировались, ряд функций комиссий дублировался другими органами. Один из организаторов дела борьбы с дезертирством председатель ЦКД С. С. Данилов считал создание комиссий чуть ли не ошибочным курсом. Роль комдезертир в деле борьбы с массовым дезертирством представляется двойственной. С одной стороны, они способствовали сдерживанию данного явления, систематизации борьбы, возвращению в армию сотен тысяч бывших дезертиров. С другой – появление новых органов со своими штатами, их трения с военкоматами, при которых они фактически и находились, прочими государственными и партийными учреждениями только затрудняли и запутывали работу. Кроме того, активная деятельность комиссий зачастую запугивала случайных дезертиров, и они, боясь сдаться добровольно, «погружались все ниже в пучину», вступая на откровенно преступный путь.

Для борьбы с дезертирством государство не ограничивалось силовыми и экономическими акциями, а вынуждено было всеми силами работать как на предупреждение данного военного преступления, так и на побуждение дезертиров к добровольной сдаче. В работе выявлена огромная роль печатной