Проклятие - Марисса Мейер

мокрыми – она только сейчас поняла, что плачет.

– Нет, Серильда, нет! – Анна бросилась в ее объятия. Остальные дети тоже прильнули к девушке, кроме Ханса, который так и стоял в нескольких шагах с хмурым лицом.

– Это неправильно, – сдавленно проговорил он. – Он не должен победить.

– Это не его победа, – возразила Серильда. – Это то, чего хочу я сама. Я не смогла уберечь вас раньше. Я должна сделать это хотя бы сейчас.

– Мы когда-нибудь увидимся снова? – пробормотала Гердрут, крепко прижавшись к боку Серильды.

– Конечно, – заверила та, сама не зная, ложь это или нет. – Конечно, мы увидимся.

Перхта рассмеялась. Ее смех походил на рев дикого зверя.

– Мы стоим у врат Ферлорена. Уверена, она скоро отправится туда следом за вами.

Серильда вздрогнула. Вот оно что. Она отдаст свое тело охотнице и просто… исчезнет? Сойдет в Ферлорен, как ее отец и призраки?

Она никогда не увидит своего малыша, никогда не заглянет в его милое личико.

А Злат…

Она больше никогда его не увидит. Никогда не откроет ему правду. Не расскажет ему об их ребенке. Не расскажет о том, что любит его.

Но, даже если выбор, который она сделает, окажется для нее погибелью, у Серильды не было иного выхода, и Эрлкинг это знал. Он никогда не предложит ей этого снова. Нужно решаться, прямо сейчас.

– Хорошо, – выдохнула Серильда.

– Нет! – прорычал Велос. Но его сделка уже состоялась, и теперь пришло время Серильде заключить свою.

Она бесстрашно встретила пронзительный взгляд Эрлкинга.

– Освободите их, и я сделаю то, что вам нужно.

– Их отделяет от свободы лишь пара слов. – Эрлкинг поднял стрелу с пятью оставшимися нитями. – Скажи, что по доброй воле отдаешь свое тело, чтобы оно стало сосудом для духа Перхты, и мы в расчете.

Серильда обняла детей. Заглянула каждому в лицо, поцеловала в лоб. Хотя Ханс продолжал сердито отворачиваться, он не противился, когда девушка привлекла его к себе и прижалась щекой к волосам.

– В Ферлорене вы будете не одни, – прошептала она, – но я все равно надеюсь, что ты о них позаботишься.

Ханс зажмурился и вдруг разрыдался.

– Ты ни в чем перед нами не виновата, – всхлипывая, сказал он.

Серильда сглотнула ком в горле.

– Я так горжусь тобой. – Она повернулась к остальным детям. – Горжусь каждым из вас. Я вас всех очень люблю. А теперь будьте сильными.

Собравшись с духом, она снова выпрямилась, хотя голос ее дрожал.

– Я принимаю ваше предложение. Вы можете использовать мое тело как сосуд в обмен на свободу этих детей.

– Дело сделано, – поспешно воскликнул Эрлкинг, словно опасался, что она передумает. И, улыбаясь во весь рот, повторил свои магические слова.

Я разрушаю оковы, связывающие вас…

Последние пять нитей, идущих от его стрелы, начали бледнеть и таять. Серильда посмотрела на детей. Они неуверенно уставились на нее. Со страхом. Надеждой. Когда нити, привязывающие их к Эрлкингу, исчезли, дети начали меняться. Кровь исчезла с их курточек и платьев, теперь безупречно чистых. Все ужасные раны затянулись без следа.

– Серильда, – сказал Никель, – мы будем по тебе скучать.

Он прижался к ней, и другие четверо тоже окружили Серильду. Они уткнулись носами ей в грудь, склонили головы ей на плечи, и это прикосновение не было похоже на касание призрака. Дети, которых она так любила, снова были теплыми, как живые.

– Не забывай нас, – прошептала Гердрут, сунув Серильде в ладонь что-то маленькое и прохладное.

– Конечно, не забуду. Ни за что, – всхлипнув, она снова обняла их всех напоследок, коснулась губами пушистых волос, кудряшек, косичек и…

Никого.

Серильда обнимала воздух. Пустоту. Тем местам на ее коже, где ее только что касались дети, вдруг стало холодно.

Серильда даже вскрикнула, их внезапное исчезновение пронзило ее, как кинжалом в сердце.

Не доверяя Эрлкингу, она посмотрела на Велоса.

– Они… в безопасности? Им ничего не грозит?

Хотя лица бога было мрачно, он кивнул.

– Эрлкинг их отпустил. Теперь они мои.

От этих слов Серильду оставили силы.

Горечь потери мешалась у нее в груди с невыразимым счастьем.

У нее получилось.

Дети свободны.

Прямо сейчас их души могут вернуться в Мерхенфельд и еще раз повидаться с родными. А на рассвете они пройдут через врата Ферлорена. То, чего Серильда так желала, за что она так отчаянно боролась, наконец свершилось.

Она вытерла слезы и разжала кулак. Гердрут оставила ей то золотое колечко. Детский вариант кольца Злата с королевской печатью его семьи.

Громко всхлипнув, Серильда с трудом надела его на мизинец.

– А теперь, – нарушила молчание Перхта, – я требую то, что принадлежит мне.

Серильда снова вскинула голову. Все это происходило слишком быстро.

– Подождите. Мое дитя. Пожалуйста, позвольте мне попрощаться. Позвольте мне хотя бы… Хотя бы… – Девушка протянула руку, но она стояла слишком далеко, чтобы дотянуться до живота, в котором рос ее неродившийся ребенок.

– Я и так ждала слишком долго. – Перхта склонилась над телом Серильды, схватила стрелу прямо под оперением и сломала древко пополам, а потом аккуратно выдернула из руки наконечник.

Серильда почувствовала толчок в груди, там, где у живых находится сердце. Сразу вслед за этим ее обожгла боль в руке…

Рана открылась. С ее запястья закапала кровь. Серильда зажала рану другой рукой. В следующее мгновение ее настигла дурнота. Голова закружилась, Серильда споткнулась, пытаясь устоять на ногах. Зал накренился.

А потом ее вытолкнуло из тела.

Она превратилась в снежинку, подхваченную вьюгой. Где приземлиться? За что схватиться, чтобы не улететь?

Ее внимание привлек фонарь Велоса. Вечный огонь в нем горел так ярко. Это было утешением. Обещанием. Серильде стало тепло, и во всем мире не осталось ничего, кроме этого света.

Она сделала шаг вперед.

– Будь проклят ты, Эрлкинг, – прорычал Велос. Бог был в ярости, но гневался не на нее. Она сделала еще один шаг. Гнев Велоса не пугал ее, а, наоборот, влек дальше. – Ее время еще не настало, и это дитя тебе не принадлежит.

Когда Эрлкинг ответил, в его голосе не было ни капли раскаяния.

– Время Перхты тоже не настало, но ты ведь ее забрал. Радуйся. Ведь я достаточно тебе заплатил. Наша сделка состоялась. Забирай своих новых пленников и уходи.

Велос покачал головой. На лице бога отразилось страдание, но все же он поднял фонарь, жестом приглашая ее ступить на мост. Серильда подплыла ближе. Не обращая внимания на капающую из раны кровь, протянула руку.

– Серильда! Нет!

Она заколебалась. Этот голос. Он был ей знаком. От звука этого голоса у нее в груди замерцал свет.

Из тени появилась фигура. Она