Рижский бальзам на русскую душу - Дария Юрьева

Городской парк окаймляла металлическая ограда по периметру квартала. Михаил вошёл в него через центральный вход, состоящий из трёх ажурных сводчатых ворот, и свернул с главной аллеи в сторону к скамейке, установленной на овальном бетонном пяточке под кронами деревьев. Знакомый парк, расположенный рядом со школой, в которой он учился, практически не претерпел изменений. К числу не лучших перемен относилась замена традиционных качелей и колеса обозрения, стоящих в левом углу, на автодромы и игральные аппараты. В правом углу, как и прежде, обосновался добротный летний театр, пользующийся успехом у гастрольных артистов и, что немаловажно, у зрителей. За ним размещалась дирекция со служебным входом, выходящим на городскую улицу. На обширной территории, слева от главной аллеи, располагались шахматный павильон, танцплощадка, именуемая по-современному дискотекой, летний кинотеатр и площадка для гандбола, а справа, за лесопарковой зоной, стоял баскетбольный стадион, разбитый на открытом воздухе. За ним среди лесонасаждений и цветочных клумб размещались ресторан и бары. Прогуливаясь, во время одной из командировок, по парку вместе с Сёмой, Михаил услышал глубокомысленное замечание шефа, нарушившего тишину, что они передвигаются по прекрасному Английскому парку.

Напрашивался детский вопрос: почему?

– Почему английский, а не русский или какой-либо еще?– поинтересовался Михаил.

– Потому что парки подразделяются на два типа: английский и французский. Русские парки, в квалификации, отсутствуют. Во французских парках деревья искусно подстригаются, а дорожки чётко планируются и выходят к центру, в английских, – наставительно заметил Сёма,– используется красота низин и возвышенностей и искусственно создаются укромные уголки. Без крупных ассигнований на изменение вертикальной планировки лесонасаждения разделяют затейливыми аллеями и дорожками на участки, в которых флора произрастает бессистемно. Большинство парков мира причисляются к английскому стилю. Вот почему ашхабадский парк относится к английским, а не к французским.

Деление парков на английские и французские, напомнили Михаилу об известных отличиях между прозой и поэзией, близких к демагогии, когда всё, что не есть поэзия, есть проза и наоборот. Михаил не возражал, что прекрасный ашхабадский парк относится к английским. Сидя на изогнутой скамейке, он поёрзал, расправил плечи, положил руки на колени и закрыл глаза. Через неопределённое время ему почудилось чьё-то присутствие. Михаил удивился, что не услышал бесшумных шагов подсевшего человека. Резко повернуться, чтобы посмотреть на пришедшего, не удалось. Невозможно было пошевелиться. Неведомая сила сковала шею и плечи. Во сне случается испытывать нечто подобное, подумал он, когда надвигается кулак, а ты не в силах пошевелится, чтобы предотвратить удар, отчего желание обессиливающих членов противостоять становится ещё более осязаемым. Вместе с оставленной затеей повернуть голову исчезло и насилие, как будто его совсем и не существовало. Придя в себя, Михаил решился поговорить с пришельцем, не затрагивая серьёзных проблем.

– Не крестить же мне, с ним, детей! – запальчиво произнёс он про себя.

– Придётся со мной,– послышался размеренный беззвучный голос собеседника.

В недоумении, Михаил повернул голову в сторону и не увидел никого.

Некто слушает меня, находится поблизости и готов вести беседу, осознал Михаил, а видение собеседника наяву, вовсе не обязательно, если мозг, минуя слуховой аппарат, способен слышать и читать мысли.

– Как бы то ни было, я готов начать разговор,– произнес про себя, Михаил.

Со стороны беседа походила на заговаривание с самим собой, выходящая за допустимые рамки.Хорошо, что третьи лица, отсутствовали. Михаил не раз видел, как люди нередко начинают разговаривать сами с собой и, в забытьи, обсуждают интересующую тему на два голоса. Безумием выглядит и ситуация, когда мерещатся, находящиеся рядом люди, разговаривающие с тобой. К счастью, ни того, ни другого не наблюдалось. Присутствие посторонних в обозримом пространстве не обнаруживалось. Михаил тихо и скромно сидел на скамейке и вел беседу, имея телепатическую связь с пришельцем. Для него оставалось загадкой: с кем он разговаривает?

– Какой вы национальности?– спросил Михаил, обращаясь в никуда, с внутренним ожиданием ответа.

– Вопрос не самый интересный?-последовал ответ.– Национальности придумали люди. Я ко всем индивидам отношусь одинаково корректно. Отдавать предпочтение какой-либо национальности равносильно выбору жизни у моря, в горах, среди дремучих лесов или сыпучих песков. Попробуйте выбрать лучший цвет глаз. Я заранее скажу, что вы потерпите фиаско. Никто и никогда не откажется от своих изумрудно-зелёных тигровых глаз, карих глаз предсказателя, агатовых черных глаз ночи, серых глаз степных дорог, синих васильковых или горящих огнём желтых глаз.

– Кто вы?

– Все зависит от твоего воображения. Каким ты меня представляешь, таков я есть. При желании я могу предстать кем угодно. В зависимости от полушарий, выгляжу представителем Запада или Востока, но всегда благообразно.

– Невозможно, в одном случае, выглядеть англосаксом, а в другом славянином или азиатом. Налицо отличия. Какова ваша суть?

– Разнообразие объединяет мир, делая его многообразным. Ищи не различия, а сходство. Устанавливая контакт с обитателем леса, Маугли говорил: мы с тобой одной крови! Он даже не задумывался упомянуть группу крови, хотя у человека, всего четыре группы крови. А какие мы все разные!

– Вы причисляете себя к людям?!

– Ты увидишь меня в сновидениях и сразу узнаешь меня.

Почудилось, что подвергается испытанию не отвечающий, а Михаил, задающий вопросы. Появление незримого собеседника наталкивало на мысль, что, как бы мы не уединялись, мы никогда не остаёмся одни. Поблизости всегда кто-то находится и при необходимости может вступить в беседу. Присутствие наяву посторонних наблюдателей, вовсе не обязательно. Мозг способен, минуя слуховой аппарат, воспринимать информацию. Надобность в переводе бессловесного в осязаемый разговор отпала. Языковые барьеры, насаждаемые людскими группировками, стали сломленными. Появилась способность говорить на любом языке и, более того, при желании ничего не говорить. Достаточно подумать, при необходимости задать вопрос и получить беззвучный ответ. С таким же успехом можно отвечать самому себе на вопросы, думая, что разговариваешь с кем-то. Стараясь понять непостижимое, Михаил затих, удовлетворённый тем, что рядом с ним действительно кто-то находится. Захотелось протянуть руку в сторону, наткнуться на чью-то руку, сжать, пусть ледышки холодных или теплых пальцев и ощутить ответное рукопожатие. Сделав движение в сторону, он не наткнулся ни на что. Взамен почувствовал появление теплоты в надлобье головы, перешедшее в холодный ветер, дующий прямо в лицо. Поделившись впечатлением об ощущении холодной температуры, он получил ответ, что в космосе температура ниже сорока градусов и потому поток ледяной.

– Пусть он остаётся близким к местным широтам,– остановил собеседника Михаил, не желая испытывать новых ощущений, связанных с превращениями.