Повседневная жизнь советской коммуналки - Алексей Геннадиевич Митрофанов

или не научили чему-нибудь дурному, скажем, курить или ругаться матом. Таких детей не любили, они, как правило, были объектом насмешек, причем иногда довольно жестоких.

Выходили во двор главным образом для того, чтобы во что-нибудь поиграть, отдохнуть от гнета школы и назиданий своих родителей. Игр и забав было великое множество. В некоторых играх участвовали только мальчишки, в некоторых – только девочки, но были и смешанные игры. Точно так же игры подразделялись и по возрасту между маленькими, средними и большими детьми. Дворовая жизнь сильно зависела от погоды и от времени года. Самым неприятным явлением природы был для нас дождь, который создавал во дворе слякоть и грязь. Когда начинался сильный дождь, ничего не оставалось, как идти домой. А если дождь шел целый день, никто во двор не выходил. Иногда собирались в подъезде, но это было особое место в жизни двора…

В слово “двор” вкладывались разные понятия. Прежде всего, под двором понималось некое замкнутое пространство, ограниченное зданиями, сараями и заборами и соответствующее почтовому адресу. Но двором называлась и некая община, совокупность всех детей, живших в одном доме. Например, говорили: “Пошли в кино всем двором…”, “Сыграем двор на двор”… Каждый двор отличался своими размерами и конфигурацией, в зависимости от того, сколько корпусов и строений там находилось. Часто в типичных московских дворах было по несколько различных площадок для игр, не считая всяких закутков. Все эти пространства назывались по-разному. У нас, например, был “передний” двор, ближний к подворотне, и “задний” двор, находившийся в глубине и граничивший забором с “задним” двором дома, относящегося к другому, параллельному переулку. Каждый двор имел своего дворника и свою помойку. В идеале двор должен был быть “глухим”, то есть огороженным высокими заборами, через которые так просто не перелезешь. Это имело прямой смысл в деле защиты от мелких жуликов, которые шастали по дворам в поисках наживы в виде белья, сохнущего на веревках, и всего, что плохо лежит. Наведывались они и в квартиры, хотя в многонаселенных коммуналках украсть что-либо было непросто – все время кто-нибудь оставался дома.

Если воришка попадался, убежать из глухого двора было непросто, так как был только один выход – через подворотню.

Но было немало и “проходных” дворов, через которые жители всей округи, экономя время и срезая пространство, ходили насквозь. Проходные дворы не были такими уютными, прохожие мешали детям играть в футбол и в другие широкомасштабные игры, да и вообще, создавали неуют. Не зря выражение “проходной двор” стало нарицательным. К пространству двора обычно относилась и часть улицы с тротуаром, находившаяся напротив фасада дома и подворотни.

Это было существенно, так как часть игр проходила перед домом на тротуаре и на мостовой. Заходить на соседнюю территорию не полагалось».

* * *

А вот двор в Воротниковском переулке, описанный Александром Каплуном:

«Во дворе мы играли в футбол (“три корнера – пенальти”). Всегда в одной команде. Меня ставили в ворота, потому что водить я не умел. Подозреваю, что команда много выиграла бы, если бы я не участвовал, но меня всегда брали в команду. Тогда я не задумывался почему. Теперешние размышления приводят к альтернативе: или я был ябедой, и братья не хотели домашних скандалов, или причиной было простое мальчишеское благородство…

Двор наш был целым миром. Он состоял из нескольких пространств (анклавов). Собственно наш двор – сразу за нашим домом. Там росли несколько больших тополей, ронявших по весне потрясающие бордово-желтые сережки. Была еще и клумба без цветов. Параллельно нашему дому, в метрах двадцати возвышался восьмиэтажный домина. Его основание было на метр ниже нашего двора. Поэтому вдоль него проходил каменный ров, огороженный низеньким заборчиком. В нем здорово можно было прятаться. Справа от домины – проход в каменный мешок, там была одна из наших футбольных площадок. Далее, через арку можно попасть в другой двор, а оттуда на улицу Чехова. На четной стороне стоял длинный деревянный киоск с двумя или тремя высокими ступенями во всю длину, где продавались горячие, ужасно вкусные бублики. Он горел каждый год. Из каменного мешка был выход и на кольцо. Вдоль дома 10 по Воротниковскому расстилалась бестравная земля, там мы тоже играли в фубол. После того, как мы все разъехались с Воротниковского, наше “футбольное поле” перекопали – что-то прокладывали и нашли горшок с серебряными монетами – об этом мы узнали из газет»».

* * *

А у кого-то продолжением коммуналки было Бульварное кольцо. Татьяна Окуневская рассказывала: «“Наша скамейка” – это скамейка на Никитском бульваре, напротив нашего подъезда. Мы недавно переехали из большой квартиры на Лесной, где я выросла, сюда, в восьмиметровую комнату на девятом этаже. Папа, мама, баби – это я так прозвала мамину маму, пес Бишка и я. И если все дома, ни сесть, ни даже говорить невозможно, и “наша скамейка” превращается то в кабинет, то в гостиную, если к нам приходят в гости, а звонить нам надо семь звонков, столько у нас соседей».

* * *

Новые советские идеологи и затейники-массовики издавали какие-то немыслимые горы литературы по организации нового быта вообще и развлекательного досуга в частности. Однако наибольшей популярностью в советских коммунальных дворах пользовались дореволюционные игры. Видимо, они, совершенно свободные от идеологической составляющей, были гораздо человечнее, и дети это чувствовали.

Вот, например, игра в серсо, покинувшая наши дворы сравнительно недавно. Куприн писал в одном из рассказов: «Резвая нарядная детвора наполняла сквер. Подростки играли в серсо и веревочку».

«Он всегда в семь часов у себя над открытым цветником, на веранде, кофе с гостями пьет, а иногда с женою и детьми в серсо играет», – говорил один из героев Николая Лескова о другом герое.

«Торговали магазины, выкрикивали газетчики, ребятишки играли на бульваре в серсо», – а это Александр Серафимович.

Жизнь без серсо представить себе было невозможно – как в дореволюционных городах, так и в советских.

Правила игры, в общем, просты. Нужны обруч и палочка. Можно либо катить обруч палочкой, либо подбрасывать и ловить – и то и другое опять-таки с помощью палочки. Однако же игра требует ловкости, хорошего глазомера и, без сомнения, является хорошим средством против гиподинамии.

Один из героев пьесы Виктора Славкина признаётся: «Я скверно играл в серсо. Никогда не успевал подставить свою шпажку вовремя. А появился тут один студент… уж запамятовал, как его звать было… Так студента того превозмочь в серсо никто не мог. Он как-то ловко кольцо бросал – закручивал, что ли? – и поймать его никакой