Анна Петровна. Привенчанная цесаревна - Нина Молева

Василий Шуйский твоего прадеда, по первому сану Ростовского митрополита, отправил в Углич — мощи царевича Дмитрия открывать. Почему, говоришь, новому царю подчинился твой предок? А как же иначе? Власть царская она всегда власть. Ей подчиняться следует, иначе держава в прах рассыпется.

Помню, помню, цесаревна, что ты про плен польский знать хотела. Так к нему иначе не подойдёшь. Фёдора-Филарета в Ростове Великом Тушинский вор захватил. Вернее сказать, войска его. И доставили Ростовского митрополита в Тушино.

Нет, никаким мукам не предавали. Зачем бы? Тушинский вор рад-радёхонек был тоже родство своё придуманное с митрополитом подтвердить — рукоположить его в сан патриарха Всея Руси. Не знаю, как бы тебе, цесаревна, об этом рассказать, но прадед твой верно служить тушинскому вору стал. За своей подписью стал по всему Московскому государству рассылать грамоты, чтобы признать вора за истинного царя.

Поверить не можешь? Почему же, цесаревна? От Тушинского вора и следа нет, а сан при твоём прадеде так до конца и остался.

Чем же плохо? Когда Тушинский вор с Маринкой-ворихой в Калугу бежал, патриарх Филарет одним из первых переговоры начал с польским королём, чтобы самому ли королю, сыну ли его на престол русский вступить.

А с пленом вот как вышло. Как только боярского царя Василия Шуйского свергли, гетман Жолкевский — в Москве он тогда с войском стоял — захотел из первопрестольной всех видных людей выслать. Понятно, боялся, что они москвичей против него бунтовать начнут. Тут прадед твой первым и оказался да ещё с патриаршьим саном.

Посольство тогда придумали послать к польскому королю Сигизмунду, чтобы согласие дал королевича Владислава на московский престол посадить. Ехать пришлось патриарху Филарету вместе с князем Голицыным.

До Варшавы они не доехали. Под Смоленском с переговорщиками встретились в октябре 1610 года. До апреля столковаться ни на чём не могли. А к тому времени к Москве подошли отряды первого ополчения, которым Ляпунов, Трубецкой и Заруцкий командовали. Вот тогда-то у поляков причина появилась русских послов, арестовавши, в Польшу отвезти. Одно верно, с полным почётом. Патриарху Филарету целый дворец Сапеги в Варшаве отвели. Там он восемь лет и прожил.

Без него, значит, сына на престол избрали, говоришь? Конечно, без него. Всему головой Великая старица стала. Она одна и Романовых снова собрала, даром что под монашеским одеянием. Разве без своих людей дела такие делаются? Сторонники нужны, цесаревна, сторонники! Людей к себе приманить — кого посулами, кого родством, кого и просто деньгами. Большая тут ловкость нужна.

Какие сторонники? Да Господь с тобой, Анна Петровна, на что тебе, да ещё в твои-то годы в круговерти дворцовой разбираться? Неужто и впрямь любопытствуешь? Я-то готов со всяческим моим желанием, тебя бы не утомить.

Лизанька, как вихрь, ворвалась. Ой, Аннушка, да ты и не убрана к куртагу-то! Неужто впрямь не пойдёшь? Как бы разговоров лишних не пошло. Да и кавалер у тебя здесь, хоть и видный, да староват, больно староват. Соскучишься, сестрица! Ты уж не обижайся на меня, Пётр Андреевич! С чего бы удовольствие-то себе портить.

Еле отправила сестрицу. На отходном шепнула, чтобы никому не говорила о Петре Андреевиче. Она, сколько бы ни щебетала, молчать умеет. Лишнего слова нипочём не скажет.

Вернулась к Толстому: так что же за партия тогда романовская устроилась. Смеётся, а отвечает. Мол, всё вокруг Марфы Никитичны Черкасской завертелось. Морозовы — свойственниками ей приходились, Фёдор Иванович Шереметев зятем — на дочери Ирине женился.

Годуновская расправа и Фёдора Ивановича коснулась. Он и части поместий своих лишился, и из Москвы в Тобольск, хоть и главным воеводой, отправлен был. Вместе они с Фёдором Никитичем сторону Лжедмитрия приняли — тот Шереметеву сан боярина дал.

Одна тут загвоздка вышла — по сей день никто не разгадал. Ввёл Шереметев в Москву войска, которые то ли приняли участие в убийстве Лжедмитрия, то ли поспособствовали в том другим.

Фёдор Иванович и боярскому царю Василию Шуйскому верно служил — вошёл в состав Семибоярщины. А вот дальше, как и патриарх Филарет, на сторону поляков склонился.

Как так можно, говоришь, цесаревна? Учитель я плохой, государыня моя. Рассказываю, о чём слышал, а уж судить — сама суди. Рыба ищет где глубже, а человек где лучше. Ошибается, частенько ошибается. Тут дело государя всё наперёд рассчитать да угадать, чтобы собственную пользу соблюсти и державе помочь.

Вот и у Фёдора Шереметева получилось: сначала на стороне патриарха Гермогена был, который только русского царя на московском престоле видеть хотел — за то мученически и погиб, царствие ему небесное. А там стал интерес королевича Владислава отстаивать. Оборону Москвы вместе с поляками против нашего ополчения держал. Из первопрестольной вышел только, когда освободил её князь Пожарский со своим войском.

Говоришь, цесаревна, про измену? Это как судить. Ведь всё время Фёдор Иванович с патриархом Филаретом, что в Варшаве находился, переписывался. Новости все узнику сообщал. Первым за избрание Михаила Фёдоровича выступил — всё они с патриархом Филаретом оговорили, во всём к согласию пришли.

Знаешь ли, какую штуку Фёдор Иванович на выборах удумал? Чем всех к согласию привёл? Расскажу — удивишься. Будто молод Михаил Фёдорович, ума средственного да и воли никогда никакой не возьмёт — нрава тихого. Бояре и решили слабого государя себе выбрать, чтобы свою волю творить. А на деле Фёдор Иванович о патриархе Филарете думал — как бы ему власть сохранить да в целости оставить.

Оно так и вышло. Вернулся патриарх из Варшавы в 1618 году и с того времени стали все бумаги государственные двойным именем подписывать — двух великих государей Михаила и Филарета.

А как Михаил Фёдорович, спрашиваешь? Впрямь ли таким тихим да покорным был? Снова с чужих слов сказать могу, не был. Да не дано ему было до кончины отцовской разгуляться. За ним не только патриарх — Великая старица не меньше догляд держала.

Помнится, в 1621 году разъяснение для всех Приказов вышло: «каков он, государь, таков и отец его государев, святейший патриарх, и их государево величество нераздельно». Оно и так и не так на деле было. Государь без патриарха ни одного решения не принимал, а патриарх без государя любые государственные дела рассматривал.

Как патриарх с Фёдором Шереметевым ни дружил, а по возвращении из плена тут же из дворца убрал. Не верил, видно, а главное, не желал, чтобы у сына советчики иные, кроме него самого, появлялись. Один за всё отвечать, всем ведать желал.

По смерти патриарха государь Михаил Фёдорович тут же Фёдора Шереметева приблизил, хотя больше привязался к его зятю — в 1622 году Евдокия Фёдоровна Шереметева замуж пошла за князя Никиту Ивановича Одоевского. Им-то государь Михаил Фёдорович как никем иным дорожил.

Одно скажу, Анна Петровна, может, тебе по молодости и непросто будет понять. Нет людей злых, нет и добрых. Обстоятельства есть, цесаревна. Из них исходить правителю и надо. Своего человечьего сердца ни во что не вкладывать. Толку не будет.