Закон притяжения. Его студентка - Людмила Сладкова

Не придумав ничего умнее, она достала свой телефон. Безумно дрожащими пальцами торопливо набрала номер Виктора. Ее надежды на положительный исход сей эпопеи рухнули, точно карточный домик. Едва пошли гудки, мобильник мужчины громко завибрировал на журнальном столике.

«Он не взял с собой сотовый! Забыл дома!»

Зарычав от безысходности, Белова крепко зажмурилась. Ноги ее уже не держали — девушка обессиленно осела на пол и беззвучно зарыдала, предельно четко понимая одну простую истину:

«Он убьет его! Он его убьет! А виновата во всем буду… я!»

Лена просидела так около семи-десяти минут, пока не успокоилась.

А когда смогла снова мыслить здраво, вновь схватилась за телефон.

На сей раз она набрала номер своей единственной подруги.

— Привет! — спустя пару секунд в трубке раздался голос Синицыной. — Наконец-то моя подруженька вспомнила обо мне! Неужели соскучилась?

Белова невольно улыбнулась.

— Да! — шмыгнула забитым носом. — Но звоню по другому поводу!

Ирина тут же насторожилась:

— А что с голосом? Ты плачешь, что ли?

— Нет! Уже нет!

— Лена!

— Ириша… нет времени объяснять! Просто скажи: твой придурочный сейчас рядом?

— Да! А что?

— Можешь ему трубку передать?

В следующий миг с Леной разговаривал уже сам Красницкий.

И парень был крайне недоволен ее высказыванием.

— Слышь, Белова? — фыркнул он со свойственной ему надменностью. — Вообще-то, у Синички динамик громкий! Я все слышал! Ты давай-ка поуважительнее! Я теперь — глава семьи, на секундочку! И ее муж! Так что впредь к пучеглазой обращаешься на «вы», а ко мне — исключительно шепотом! Поняла?

— Ой, какие мы важные! — огрызнулась девушка. — Не дождешься!

— Это мы еще посмотрим! Чего надо?

— Слав, тут такое дело…

— Какое?

Она зажмурилась до белых рябей в глазах, не представляя, с чего начать.

Тем не менее, собрав в кулак все свое мужество, выпалила на выдохе:

— Я… я с некоторых пор… с твоим братом сплю, и…

— Вот молодец, Белка! Мо-ло-дец! Одного понять не могу: на кой черт нам с Ириной сдалась эта бесценнейшая информация? Лично мне абсолютно фиолетово, на чьих сучках ты там скачешь!

— Слава, блин! — завопила Лена не своим голосом. — Все очень серьезно! О нас… о нашей с Виктором связи узнал Барсуков. Случайно, но… он планирует завтра разболтать об этом всему универу! Еще и приврет, будто с ним я тоже… ну, ты понял! Я испугалась и рассказала об этом Макарову…

— Короче! — рыкнул Вячеслав, явно теряя терпение.

— Он поехал к нему! Твой брат поехал к нему!

— Твою же ж мать, Белова! — заорал Красницкий, оглушая ее своим глубоким раскатистым голосом. — У тебя чертов талант влипать в неприятности! Как ты такое допустила?

— Не знаю! — собственный голос дрожал. — Слава, пожалуйста, сделай что-нибудь! Он же убьет его!

— А ты почему ничего не сделала?

— Я не успела! Макаров просто озверел, когда засосы Гарика на мне увидел! Выскочил из дома, в чем был. Даже телефон с собой не взял. И меня в своей квартире запер. Я ничего не могу, кроме как…

— Лена, ты что, издеваешься? — очевидно, трубку вновь выхватила Ирина. — Меня всего день в универе не было! День! Ты когда успела столько дел наворотить?

— Когда надо! — буркнула раздраженно. — У тебя, тихушницы… тихушничеству научилась!

— Пообижайся мне еще! — сурово рявкнула подруга. — Рассказывай давай! Все рассказывай!

— Нет времени! Если Слава не вмешается, они там переубивают друг друга!

— Успокойся! — тяжело вздохнув, Ириша сменила гнев на милость. — Он уже выехал. Полетел на помощь родственникам, едва про твои засосы услышал!

— Думаешь… успеет?

— Будем надеяться!

Следующие двадцать минут прошли в задушевной беседе с Синицыной.

Лена поведала ей все, через что прошла за это время. Все, что утаивала.

Подруга ее не перебивала. Лишь изредка цокала языком и сочувствующе вздыхала.

Потом Ирине позвонила ее мама, и девушкам пришлось прерваться.

Белова вновь осталась наедине сама с собой. Со своими мыслями. С тяжелым сердцем.

Стараясь обуздать волнение и страх, пожирающие ее изнутри, она направилась прямиком в ванную комнату. Там хорошенько умылась холодной водой, дабы скорее прийти в себя и успокоить разбушевавшиеся нервы. Закончив процедуру, девушка вернулась в гостиную, уселась на диван и включила телевизор, ибо находиться в тишине было просто невыносимо.

Так прошло еще двадцать минут, но Макаров не спешил возвращаться.

«Господи, пожалуйста! Пусть все обойдется!»

Внезапно на столике «бзыкнул» мобильный телефон, забытый Виктором. Очевидно, пришло какое-то уведомление или же рекламная рассылка. Из-за этого экран смартфона загорелся, являя взору девушки фотографию темноволосого кареглазого мальчугана. Фото сына стояло у него на заставке.

«Ничего удивительного! Макаров очень любит своего Тимофея!»

Пока Белова размышляла над этим, изображение ребенка сменилось другой картинкой.

И воздух мигом закончился в легких. Дышать ей стало нечем.

«Я? Он поставил на заставку и мое фото… тоже? Ой, мамочки!»

Пребывая в некоем трансе, взяла в руки мобильник Макарова и поднесла ближе к лицу, дабы получше разглядеть изображение. Ошибки не было. Она смотрела сейчас на то самое фото, которое отправила Виктору, спутав его однажды с Барсуковым. На нем Лена позировала в одном полотенце.

«Что все это значит? Что?»

Экран перестал светиться. Погас.

Возмущенная данным фактом, Белова нажала кнопку разблокировки, расположенную на боковой панели устройства, и совершенно случайно обнаружила, что телефон мужчины не защищен паролем. Вообще ничем не защищен. И это было сродни удару током. Движимая болезненным и совершенно неправильным любопытством, она начала с упоением изучать содержимое его смартфона. Пролистала плейлист, сделав соответствующие выводы о музыкальных предпочтениях своего преподавателя. Просмотрела галерею изображений, среди которых обнаружила огромное количество непонятных документов. Но когда очередь дошла и до смс-сообщений, Лена замешкалась.

Не в ее правилах было читать чужую личную переписку. Отрицательно покачав головой, девушка собиралась вернуть устройство обратно на журнальный столик, но в последнюю секунду совершенно случайно «выцепила» взглядом до жути знакомое имя. Имя, вызывающее горечь и оскомину на языке.