Византия. Удивительная жизнь средневековой империи - Джудит Херрин

Мануилу Палеологу Плифон рекомендовал радикальные изменения, которые перекликались с целями зилотов:

«Вся земля, как это дано природой, должна быть общей для всех на ней живущих, и никто не должен превращать ее в личную собственность. Каждый может… на ней выращивать плоды, строить жилища и возделывать почву. Каждый должен считаться хозяином возделываемого им участка до тех пор, пока он не оставляет работы на нем…

Плоды трудов всех по справедливости разделяются на три части: первую часть – тем, кто производит работу, вторую – тем, кто доставляет работающим средства производства, и третью – тем, кто обеспечивает безопасность».

По мнению Плифона, «тот… кто служит в армии или на государственной службе, должен быть свободен от всяких повинностей, за исключением службы, которая на него возложена». Его должно поддерживать государство и налогоплательщики – илоты: «Каждому пешему воину нужно дать одного илота, всаднику же – двух. Каждый воин будет иметь возможность пользоваться плодами своего хозяйства и получать долю от илота, будет ли последний работать на собственные или на государственные средства. Таким образом, это не будет мешать воину нести военную службу, и он сможет оставаться на своем посту».[69]

Плифон также хотел реформировать денежную систему: «Чрезвычайно неразумно пользоваться плохими сортами чужеземных монет, – ведь это приносит выгоду иностранцам, а нам – обидные насмешки». Он дал еще и дополнительные рекомендации относительно контроля торговли, чтобы обеспечить самодостаточность. Плифон надеялся увидеть создание эффективной армии и хорошо организованной налоговой базы, что обеспечило бы лучшее управление и военные успехи. Как и в других регионах, имевших целью независимость, Плифон видел в Мистре необходимость сделать правительство более отзывчивым, быстрее реагирующим на народные требования.

В связи с этими предложениями – создать общество в спартанском стиле – Плифон хотел возродить древние греческие социальные ценности и – религию. Его «Законы», должно быть, содержали полную литургию для поклонения Зевсу, но только 16 из 100 глав в трех книгах уцелели, причем некоторые только частично. Однако заголовки глав отражают широкий охват проблем этого труда – теология, этика, политика, церемонии, естественные науки. Здесь же можно прочесть и молитву богам рассудка: «Придите же, о боги рассудка, какие вы и сколько вас, вы, которые ведаете науками и истинными мнениями и распределяете их, кому пожелаете, в соответствии с замыслами отца всех вещей – царя Зевса. Ибо без вас нам не завершить столь великое произведение. …Дайте данному сочинению стать как можно более удачным достоянием, которое всегда будет в наличии у тех людей, которые хотят и назначают себе, быть может, в собственных интересах и в интересах общественных, жить наипрекраснейшей и наилучшей жизнью».[70]

Зевс у Плифона – абсолютное добро; он не рожден, вечен, отец себе, отец и верховный творец всего сущего. Олимпийских богов мало, и все они небожители; у них нет тел, и существуют они где-то в пространстве. Низших, менее значительных богов намного больше, как и земных демонов.

Многие главы, судя по всему, посвящались религиозным обрядам (молитвам на утро, день и вечер), функциям священнослужителей и именам богов, но также были разделы, касающиеся метафизики (абстрактные вопросы, относящиеся к вечности вселенной), этики (против инцеста и полигамии) и практических вопросов управления (административных, судебных, экономических). Плифон имел конкретные предложения по усовершенствованию поздневизантийского общества. Отметим, что непристойное сексуальное поведение, по его мнению, можно было ликвидировать только угрозой страшного наказания – смертью сожжением. Женщинам, обвиненным в адюльтере, следовало выбривать головы, после чего заставлять продолжать жизнь проституток. Насилие, гомосексуализм и скотоложство должны были наказываться сожжением в специальных местах, расположенных в районе кладбища, где должны были хоронить отдельно священнослужителей, обычных граждан и преступников. В приложении к «Законам» Плифон взывал к силам богов и призывал использовать доктрины Пифагора, Платона и Зороастра, которые превосходят любые другие. Он отверг учения некоторых софистов, которые, по его мнению, вводили людей в заблуждение. Он верил, что философия, сформулированная в его книге законов, предлагает душе абсолютную вечность, прошлую и будущую, – ссылка на доктрину непрерывной и повторяющейся реинкарнации душ.

В 1438 г. начались переговоры о единстве церкви, и Плифон отправился в Феррару и дальше во Флоренцию, где установил контакт с итальянскими учеными. Его интерес к христианской теологии, возможно, не был глубоким и всеобъемлющим, но он мог при необходимости урегулировать спор, используя логику и изобретательность. Один раз он с блеском вмешался и доказал, что латинский документ, якобы принятый VII Вселенским собором 787 г., содержавший формулировку Символа веры с оговоркой filioque, не мог быть аутентичным. Он указал, что, если бы документ был достоверен и все – латиняне и греки – его тогда приняли, проблем бы не было. Но не имелось свидетельств того, что дополнительная оговорка filioque упоминалась в тот год. Наоборот, папы Адриан I и Лев III, приветствовавшие конец иконоборчества, формулировали Символ веры без нее. Только в XI в. папство приняло то, что стало стандартной практикой во всей Европе – символ веры с filioque.

Лекции Плифона о платонизме, которые он читал итальянским ученым во Флоренции, произвели большое впечатление на современников. Те принялись с энтузиазмом идентифицировать, переводить и читать все древние тексты Платона, которые сумели найти. Их относительное невежество стимулировало написание главной работы Плифона «О том, чем отличается Аристотель от Платона». В ней он нападает на Аристотеля и превозносит Платона. Его лекции вызвали подъем в изучении платоновской философии на Западе, что впоследствии – в 1460 г. – принесло плоды в виде основания флорентийской академии Козимо Медичи. Под руководством Марсилио Фичино, который перевел платоновский «Симпосий» на латынь и написал к нему важное введение, изучение платоновских текстов велось очень широко. Плифон интересовался географией, и его обсуждение «Географии» Страбона, вероятнее всего, сыграло важную роль в дебатах ученых Ренессанса в 1430-х гг. Паоло Тосканелли был одним из тех, кто встречал Плифона и показывал ему новые карты самых северных островов на земле: Скандинавии, Гренландии и Туле, которые тогда активно исследовались. В 1474 г. Тосканелли написал, что самый быстрый путь на Дальний Восток – на запад из Европы. Страбона определенно считали надежным гидом для величайшего исследовательского путешествия того времени – попытки Христофора Колумба в 1492 г. достичь Индии, двигаясь через Атлантику.

До своей смерти в 1452 г. Плифон продолжал защищать Платона от аристотелизма Георгия Трапезундского и Георгия Схолария. Его преданные ученики Михаил Апостолис и Иоанн Аргиропул и покровители, включая кардинала Виссариона, продолжили изучение платоновских текстов, хотя и оставались в меньшинстве. Аристотелевские аргументы были включены в христианскую теологию еще в VI в. и стали признанной частью византийской учености. На Западе изучение логики в средневековых школах и труд Фомы Аквинского Summa contra gentiles (1259–1264) сделали аристотелизм точным инструментом рационального мышления. Схоларий всячески поддерживал этот новый западный схоластицизм, который он старался ввести в традиционную византийскую программу. Он также перевел труды Фомы Аквинского и написал к ним комментарии. Его оппозиция Плифону была вызвана не только его нападками на Аристотеля, но также книгой «Законы», которая была прислана ему после захвата Константинополя турками. Схолария, к тому времени ставшего монахом и принявшего имя Геннадий, султан Мехмед II назначил патриархом. В этом качестве Схоларий осудил ярую приверженность Плифона эллинской религии, назвав это ересью, и приказал уничтожить все копии «Законов». Так он мог быть уверенным, что остальные труды Плифона тоже останутся мало кому известными.