Война солнца - А. Дж. Риддл

Я оглядываю комнату.

– Есть еще одна деталь. Мы можем воплотить мой план самостоятельно. Но наши шансы возрастут, если поможет Артур. Я хочу сделать ему предложение. Мне нужно, чтобы вы все доверились мне.

Нет никаких признаков одобрения, только несколько кивков. Григорий и Брайтвелл смотрят в пол, с суровым выражением лиц. Им это не нравится, но их молчаливое согласие, вероятно, лучшее, на что я мог надеяться.

– Ладно. Это весь мой план. Сейчас наш самый большой враг – время. Если кому-то из вас понадобится помощь, приходите ко мне.

Брайтвелл задерживается у двери, пока остальные выходят.

– Сэр, мне привести Артура?

– Да. На встрече будет только нас трое.

Она открывает рот, чтобы возразить, но я обрываю ее:

– Никакой охраны. То, что мы обсуждаем, не должно покинуть эту комнату.

Через пять минут Артур вплывает в комнату, Брайтвелл позади него. Она быстро закрывает дверь и стоит на изготовку, положив руку на пистолет, не сводя взгляда с Артура.

Он улыбается, сначала ей, потом мне.

– Что все это значит?

– Ты знаешь.

– Да. Так и есть. – Он осматривает операционный центр, как будто наслаждаясь моментом. – Какой странный поворот событий – в этот раз ты делаешь мне предложение.

На западе взрывается мина, отзвук взрыва похож на гром.

– Мы можем выиграть эту войну и без тебя, Артур. Но твоя помощь увеличит наши шансы.

Его улыбка исчезает.

– Я слушаю.

Когда я заканчиваю объяснять свой план, Артур долго изучает мое лицо. Впервые с тех пор, как я с ним столкнулся, он молчит, выражение лица пустое, как будто он обрабатывает данные, пытается решить сложное уравнение и скрывает свою собственную реакцию. Наконец он заговаривает, возвращаясь к показательно игривому тону:

– Должен признать: я впечатлен. Впервые за несколько миллионов лет. На самом деле было два решения вашей дилеммы, и тебе удалось выбрать тот, у которого наибольшая вероятность успеха. О, и вы добавили две тактики, которые мои симуляции не просчитали. Нестандартные идеи. Они незначительно, но увеличивают ваши шансы.

– Это называется творчество.

Его лицо становится вялым, как будто он обрабатывает услышанное.

– Нет. Это называется почти невозможным, Джеймс.

– В смысле?

– Ты действительно опережаешь свое время. – Он изучающе разглядывает меня. Впервые Артур выглядит почти растерянным. Его голос звучит так, словно его личность исчезла, словно он не может выделить на него вычислительную мощность. Впервые он звучит не как бесчувственный компьютер. – Нет. Здесь работает другая переменная. Я не могу правильно просчитать существование этой аномалии.

– Аномалии, которую не может учесть Сеть?

Он замирает. На мгновение я начинаю задумываться, не отключился ли он, не сломало ли все происходящее программу его искусственного интеллекта. Это было бы плохо. Он нам нужен больше, чем когда-либо.

Наконец его лицо оживает, как будто он просыпается. Возвращается резкий, надменный тон.

– Не обольщайся, Джеймс. Сеть обладает такой вычислительной способностью, которую ваша элементарная математика даже не может измерить. Это локальное ограничение обработки.

– И вот он, злой повелитель искусственного интеллекта, которого мы все узнаем и полюбим.

– Этот повелитель искусственного интеллекта хочет знать свою выгоду. Не похоже, что меня выпустят досрочно за хорошее поведение – думаю, тебе это знакомо.

– Наоборот, я как раз это и предлагаю. Подумай вот о чем: какая-то часть человеческого рода так или иначе покидает эту планету. Ты остаешься. Что происходит потом? По-твоему, ты построишь спасательную капсулу и полетишь в космос, чтобы сдать отчет Сети. Как много времени это займет?

Артур пожимает плечами.

– Что для меня время? Я бессмертен.

– Да, но время важно для Сети. Если ты загрузишь свой отчет быстрее, он может дать информацию, которая сделает более эффективной другую операцию Сети. Или, возможно, он может даже сообщить, как вы справляетесь с нами. Короче говоря, создание отчета раньше может принести пользу Сети. Как и то, что я жив. Вы знакомы со мной – вы знаете, я решил уйти мирно. Люди там, снаружи непредсказуемы. Чтобы иметь с ними дело, вам может потребоваться больше энергии, чем при общении со мной.

– Что именно ты предлагаешь?

– Ты попадешь на корабль вместе с нами, и я направлю тебя к Поясу астероидов, когда мы там пройдем. Ты загружаешь свои данные, когда мы уходим, а не через несколько дней или недель.

Глаза Брайтвелл на секунду задерживаются на мне, прежде чем она переводит взгляд на Артура. Ей это не нравится.

– Твоим людям это не понравится, – игриво говорит Артур.

– Мои люди поверили в меня. Я заключаю эту сделку. И есть еще одно преимущество.

Артур поднимает брови.

– Если эти армии проникнут в это здание, они без колебаний тебя застрелят.

– Меня нелегко убить.

– Я знаю. Я создал это тело. Но тебя не невозможно убить. – Минута молчания, затем я добавляю: – Ты не просто искусственный интеллект, не так ли?

Артур не отвечает.

– Все дело в отношении. Это не какие-то математические формулы, предназначенные для того, чтобы вызвать у меня реакцию. Это твоя личность. Ты, Артур, или как там тебя зовут, нечто вроде личности в составе Сети, не так ли? Сознание со своим собственным опытом и особенностями. Ты как… шпион. Десантник, которого они бросают в тылу врага, чтобы подорвать или добиться какого-то результата, которого хочет Сеть. В некотором смысле ты застрял здесь, как моряк, оставленный на отдаленном острове с враждебными местными видами. Ты так же сильно хочешь убраться подальше с этого острова и от нас, как и мы хотим избавиться от тебя.

– Грубая аналогия.

– Это значит да?

– Ты уже знаешь, что я скажу.

– Хорошо. И последнее. Мне нужна твоя гарантия, что Эмма переживет эту процедуру.

– Ты спрашиваешь про нее или про вашего нерожденного ребенка?

– Про обоих.

– Да, Джеймс. Она выживет.

– Лучше, чтобы так и было. Если умрет она, ты умрешь тоже. И тогда сделка отменяется.

Приходят солдаты и одного за другим увозят пациентов из больницы, толкая их на каталках или в инвалидных креслах. Я спрашиваю, куда они их забирают, но никто мне не отвечает. И никто из пациентов не возвращается. Что тут происходит?

Я засыпаю и просыпаюсь, успокоительное действует на меня, а затем его эффект ослабевает – состояние, будто я нахожусь в воде: моя голова то погружается, то выныривает, чтобы сделать вдох.