Гавана - Стивен Хантер

— Спешнев, приберегите свои рассуждения для дружков по лагерному бараку. Вы приехали, провалили дело и теперь должны вернуться. Таков закон. Вот что выходит, когда старые романтики вроде вас с помощью других старых мечтателей вмешиваются в задуманные мной современные операции. Мне было противно, но я позволил вам покончить с собой. Все вышло так, как я и думал.

Спешнев ничего не ответил. Он полез в карман пиджака, достал оттуда фотографию и бросил ее на стол.

— Оказывается, вы очень фотогеничны, — заметил он. — Когда молчите, можете сойти за красавца. Портрет получился хоть куда. Думаю, старикам из Политбюро он покажется забавным.

Пашин молча в упор смотрел на него. На его щеке пульсировала какая-то жилка. Он сглотнул слюну.

— Кстати, отличный выбор вин. «Сент-эмильон», верно? Корчите из себя западного аристократа? Что ж, американец тоже парень хоть куда. Похоже, вы, мальчики, чересчур дружелюбно относитесь друг к другу, верно? Красавчики часто так поступают. Не знаю почему. Для меня это тайна. Впрочем, пожалуй, это вам не повредит. У многих наших старших товарищей странные вкусы. Но не думаете ли вы...

— Замолчите! — проревел Пашин. — Я не желаю вас слушать! Кто вы такой, черт побери? Никто не давал вам права...

Он попытался найти нужное слово.

— Для жителей Запада Гавана — средоточие греха, — объяснил Спешнев. — Многие американские мужья приезжают сюда, чтобы отвести душу. Поэтому многие американские жены нуждаются в услугах частных сыщиков и фотографов. Каждый день из рук в руки переходят целые состояния. Я выиграл в казино и нанял такого типа. Понял, что вы меня невзлюбили, и решил подстраховаться. И все же вы меня удивили. Я не ожидал от вас такого стремления к самоуничтожению.

— Вы ублюдок, — процедил Пашин. — Жидовский ублюдок. Вы, жиды, первопричина всех наших бед вместе с вашим...

— Если вам предоставят выбор, — что случится едва ли, но все-таки возможно, — выберите девятимиллиметровую пулю, а не пистолет Токарева калибра семь шестьдесят два. «Девятка» побольше, и одного выстрела бывает вполне достаточно. Я много раз видел, как это бывает, так что могу дать гарантию. Мы пользовались ими в боевых условиях, и они никогда не подводили. Пули меньшего калибра обладают большей скоростью и часто проходят навылет, просто вырывая несколько граммов мозга, жизненно важных для функционирования организма. После чего можно начать говорить без умолку или потерять способность испражняться. Очень досадно.

— Никто не поверит, что фотография настоящая. У вас нет доказательств. Эта дешевая фальшивка...

— О нет, это не фальшивка. Частный сыщик, который ее сделал, славится своим мастерством. В лаборатории проверят негатив и сразу поймут, что он не подделан.

— Это ничего не доказывает.

— Нет, но мой добрый друг лейтенант Орлов из военно-морской разведки, который служит на радиотраулере «Дэйс Энд», записал на пленку переговоры командиров американских сторожевых катеров О'Райана и Филипа Моргана, из которых явствует, что они получили указания во второй половине дня двадцать седьмого июля. Американцы терпеть не могут соблюдать инструкции. Им нельзя доверять. Они даже кодами не пользуются. Вот что записано на пленке: «Мы получили разведданные из посольства США в Гаване. Высокопоставленный сотрудник советского посольства сообщил, что сегодня, примерно в шестнадцать ноль-ноль, известный революционер Кастро будет взят на борт корабля к западу от Сибонея. Вам поручается перехват, но Карибский отдел ЦРУ советует соблюдать осторожность и не появляться в данном районе до пятнадцати тридцати». Представьте себе, они говорили об этом прямым текстом.

Пашин, на лбу которого проступила испарина, смотрел на Спешнева во все глаза.

— Они сумеют сопоставить факты. Это нетрудно. Даже у нашего начальства мозгов хватит. Вы ненавидели меня, боялись моего успеха и выдали меня американцу. Все сходится: число, время дня, фотография, запись. Нет, боюсь, что вам конец, молодой человек.

— Спешнев, вы чудовище.

— Конечно. Так что порвите рапорт, который вы написали.

Пашин помедлил, но через секунду понял, что этим только продлевает удовольствие врага. Он порвал рапорт на мелкие кусочки и бросил их в мусорную корзину.

— А теперь я вам подиктую. Мой рапорт будет куда лучше вашего. И пойдет на пользу нам обоим. Сначала мы опишем, как спасли его от смерти после атаки. Потом — как мудро поступили, заметив изменение общественного мнения и организовав такое пленение Кастро, которое гарантирует ему жизнь. Товарищ, нас обоих ждет блестящее будущее. Конечно, вы можете сохранить фотографию на память о времени, которое мы провели вместе. Негатив останется у меня. Если наши пути разойдутся, я буду помнить, что молодой, но умный Пашин всегда останется моим другом.

Спешнев улыбнулся и начал диктовать.

Прибыв в 2.45, он дружески поздоровался с дежурным морским пехотинцем, но тот едва кивнул в ответ. Когда Френчи прошел в здание, люди, которых он знал несколько месяцев, с которыми шутил и выпивал, девушки, за которыми он пытался ухаживать, мужчины, которые восхищались его близостью к легендарному Роджеру, дружно отворачивались от него, словно от прокаженного.

Конечно, причина заключалась в том, что он руководил неудачной охотой за революционером. К счастью, там оказался старый кубинский коп, который спас его задницу. Управление очутилось по уши в дерьме. Они не знали о готовящемся штурме, не предупредили его; деловые круги ждали от них решительных действий, а вместо этого они поиграли в горах в скаутов и впустую потратили время.

Френчи старался не брать это в голову и оделся удивительно небрежно для такой важной встречи. На нем были старые голубые джинсы, трикотажная рубашка-поло (как будто он когда-нибудь играл в поло!), блейзер и велосипедные туфли без носков. Он выглядел так, словно вышел во двор Принстона. Черт побери, если они хотят его повесить (а они, конечно, хотят этого), то, по крайней мере, ему будет удобно в этой одежде.

Он поднялся по лестнице на третий этаж. В их офисе было пусто. Вскоре вошла Ширли и совершила героический поступок. Только ей хватило мужества смотреть Френчи в лицо и разговаривать с ним по-человечески — возможно, рискуя всем.

— Уолтер, ты не забыл? Совещание состоится в кабинете посла.

— Да, я только подумал... — начал он и осекся.

— Знаешь, Уолтер, я всегда считала тебя хорошим парнем. По-моему, ты куда симпатичнее, чем этот надутый Роджер. Жаль, что все так обернулось. Удачи тебе, — сказала она.

Ширли знала обстановку. Ее слова означали, что все кончено. Осталось только позвать негров, чтобы те смыли со стен кровь.

— Кажется, поздновато, — с улыбкой ответил Френчи. — Но кто знает, что на уме у нашего старого пижона?

Шорт прошел в офис посла, который занимал все левое крыло второго этажа. Ему пришлось преодолеть анфиладу все более и более роскошных кабинетов, причем сидевшие в них люди старательно отворачивались или утыкались в лежащие перед ними папки.