Гавана - Стивен Хантер

Тем временем Кастро серьезно беседовал с молодой француженкой без лифчика, которая послушно записывала его мудрые изречения.

— Голова у него явно стала больше, — сказал другой. — Когда его привезли сюда, он был неудачником. Но все обращаются с ним как с героем, и теперь он сам поверил в это.

— Говорят, он тайный communista. Вот увидите, если он придет к власти, то заставит нас всех плясать под свою красную дудку.

— Эй, norteamericano, что ты думаешь об этом молодом остолопе?

— Болтун и хвастун. Похож на кинозвезду. Те тоже слишком рано становятся знаменитыми и никогда не вырастают. Думают, что они главнее всех.

— Это правда, ему еще учиться и учиться.

Если бы впоследствии выяснилось, что Кастро и человек, который держал его на мушке, стояли друг за другом в очереди за похлебкой, Фидель вряд ли смог бы подтвердить это. Кастро был занят важной беседой с двумя товарищами, и если даже он знал, что Эрл американец, то никак не показывал этого.

Однажды они встретились взглядами. Кастро тепло кивнул, Эрл кивнул в ответ, и на этом все кончилось. Фидель вернулся к своей политике — у него были дела поважнее.

А потом наступила ночь, когда Эрла увезли. Его не били, не заковывали в наручники — просто в нужное время посадили в «черную марию», заперли (опять же не заковывая в цепи, как опасного преступника) и повезли в Гавану. Дорога заняла целый день, но водитель и охранник вели себя вежливо, шутили с ним, покупали ему сигареты и пиво, кормили ланчем, показывали на красивых девушек, мимо которых проезжали, и если бы не замок на дверях, все было бы нормально.

В Гаване его не стали сажать в мрачную и угрюмую крепость Морро, а разместили со всеми удобствами в пригородной тюрьме. Камера была просторной, во всем крыле он был единственным заключенным и мог делать что угодно — читать, курить, пить или спать. Однажды ночью тюремщик спросил, не желает ли он женщину. Суэггер сказал, что не желает.

Через четыре дня явился представитель посольства.

— О, сэр, надеюсь, это вас не слишком затруднило. Я вижу, вы совсем запыхались.

— Мистер Суэггер, ирония вам не поможет.

— Послушайте, вытащите меня отсюда. Я больше не желаю видеть этот проклятый остров.

— Мы пытаемся разобраться. Кубинцы очень терпимы, особенно когда дело касается американцев, но у них есть свои правила. Вы не получили визу. Обычно это всего лишь формальность, однако в данном случае они почему-то заняли жесткую позицию.

— Послушайте, поднимитесь на третий этаж своего посольства и зайдите в кабинет триста одиннадцать. Там сидят Ивенс и его дружок Шорт. Именно они являются причиной этой жесткой позиции.

— Понятия не имею, о чем вы говорите. Я верю, что вы сопровождали конгрессмена Этериджа и прошли кубинскую таможню, пользуясь его дипломатической неприкосновенностью, но посольство должно было получить разрешение на ваш въезд в страну, а этого, кажется, никто не сделал. Нужно разобраться, кто допустил ошибку, и мы занимаемся этим.

— Отлично, — сказал Эрл. — Я знаю, что вы будете стараться изо всех сил.

Он сидел. Время шло, а он все сидел.

* * *

Наступившая тишина доставляла Френчи удовольствие. Наконец Плановик сказал:

— Шорт, вы уверены, что правы? Признаюсь, этого я от вас не ожидал. Предупреждаю, я могу быть очень суровым.

— Угу, — ответил Френчи. — Мне нечего бояться. Если я правильно понял — а я убежден, что это так, — вы решили положить конец моей карьере. Отлично. Нет проблем. Вы с Роджером можете продолжать до бесконечности. Но я должен исполнить свой долг. Не перед кем-нибудь из вас, а перед Управлением. И собираюсь сделать это.

Он широко улыбнулся.

— Шорт, я...

— Сэр, если вы заглянете в мою должностную инструкцию, то в конце перечня обязанностей увидите, что я — офицер контрразведки. Как ни смешно. Поэтому я имею полное право выполнять свои обязанности, к чему бы они ни приводили. Время от времени я нанимаю кубинского частного сыщика, который следит за случайно выбранными сотрудниками посольства и фотографирует их, если они вступают в контакт с незнакомыми людьми. Просто на всякий случай. Так-так-так, интересно, что у нас тут?

Он полез в карман и вынул конверт из плотной коричневой бумаги.

А потом посмотрел на Роджера.

— Родж, вы были замечательным инспектором. Я всего лишь говорю правду, как это ни больно для меня.

Он сунул конверт Роджеру, и тот презрительно открыл его.

— Ай, бросьте! — сказал Ивенс — Это еще что за чертовщина? О боже, ну и дерьмо! Это ничего не значит. Уолтер, вы всерьез думаете, что это вам поможет? Просто смешно!

Плановик взял фотографию.

— Это Пашин, Роджер. Вы и Пашин, — сказал Френчи.

— Послушайте, сэр, я встречаюсь со многими людьми, в том числе и с вражескими агентами. В нашем деле самое главное — контакты. Встреча с русским — это часть моих обычных обязанностей, и...

— Но в таком случае, — парировал Френчи, — вы обязаны представить контрразведке официальный отчет о всех контактах с известными или подозреваемыми агентами врага. Поскольку контрразведкой являюсь я, а отчет вы мне не представили, это является грубейшим нарушением дисциплины. Как минимум.

— Это абсурд! Чистейшее безумие! Черт побери, Шорт, мне не следовало доверять вам. Ни на мгновение! Дик, он просто втирает очки, делает из мухи слона и пытается снять с себя вину за фиаско, которое потерпел в Сьерре со своим стрелком-ковбоем!

Но Плановик молчал. Он изучил снимок, прочитал приложенный к нему отчет, а потом посмотрел на Френчи.

— Их встреча имела место в ресторане «Салон Майами» на Малеконе двадцать восьмого июля, — сказал Шорт. — Это легко доказать. В тот день в четырнадцать ноль-ноль Роджер послал срочное шифрованное сообщение разведке Восьмого флота в Гуантанамо, требующее немедленно перехватить ямайское судно «Дэйс Энд» у Сибонея, восточнее Сантьяго. Ближайшими кораблями оказались два сторожевых катера береговой охраны. Они задержали судно, но не сделали попытки подняться на борт, так как узнали, что некий революционер уже захвачен кубинской полицией. «Дэйс Энд» должен был послужить для Кастро орудием бегства в Советский Союз. Следовательно, Роджер получил от Пашина жирный кусок и действовал очень быстро. Он едва не стал героем, но Эрл Суэггер перехитрил его и сумел сделать так, что его цель арестовала кубинская полиция. Роджер не доложил контрразведке о своих контактах с Пашиным и не выдал свой источник информации. Из соображений конспирации? Возможно. Но он должен был знать, что русские не делятся информацией бесплатно. Если он что-то взял, то должен был что-то дать взамен. Что бы это могло быть? Очень любопытно. Он сел в кресло.

— Черт побери, Дик, — сказал Роджер, — на самом деле это пустяк. Просто этот русский попал у себя в сложную ситуацию и сам принял такое решение. Я и пальцем не пошевелил. Вы должны мне верить. Мой послужной список кристально чист, вы много лет знаете моего отца. Я был на войне, я один из...