Level Up. Женский взгляд - Валерия Корносенко

— Да ты сам на сэбя посмотри, гнида продажная!

— Что ты сказал? — мент хватает парня за грудки, начиная трясти.

Дед в панике пытается оттащить племянника. Второй полицейский, не видя в парне угрозы, со скучающим видом вызывает по рации подкрепление. Я не выдерживаю, начинаю призывать полицейских к совести, но тщетно. Помещение до того маленькое, да и дерущиеся люди заняли всё свободно пространство, создавая при этом немалый шум. На меня в такой суматохе просто никто не обращает внимания. Маша, не настолько дурная как я, забилась в уголок и таращится испуганными глазами на потасовку.

Подмога, судя по всему, дежурила неподалёку. Через пару минут, ещё пара полицейских вваливается в и без того переполненное помещение. Деда и парня выволакивают на улицу. Мы хотели потихоньку выйти следом и смыться. Но нас за руки хватает наглый сержант, заваривший всю эту кашу:

— А вы куда собрались, цыпочки? Мне с вами ещё нужно провести профбеседу. Ну-ка полезайте-ка в машину.

— Никуда мы не поедем. При чём тут мы вообще? Мы просто поесть зашли! — начинаю выворачиваться из цепких грязных лап местного «правосудия».

— Карета подана, миледи! — он сильно толкает меня в спину, а на ухо шепчет, — будешь выдрыгиваться — с проститутками на трое суток закрою до выяснения личности. Они тебе, такой правильной, всё по понятиям быстро распишут.

Пугаюсь угрозы и покорно залезаю в машину. Нас везут в отделение. Настроение отвратительное, надо же было так влипнуть на пустом месте! Ну что я за неудачница такая? Проверяю интерфейс, Система, слава Богу, пока никак мой арест к «противоправным действиям» не приписывает, хотя я же ничего и не нарушала, пострадала ни за что. Дед всю дорогу читает внуку лекцию о терпимости и воле Аллаха. Маша спокойно, как удав, рассказывает, что в обезьянник её уже в пятый раз забирают. А спокойствие своё объяснила тем, что приятного в ситуации мало, но ничего они нам не сделают, помурыжат и отпустят. Мне бы её уверенность! День безвозвратно испорчен.

Отделение полиции радушием нас, увы, не встречает. Недовольный дежурный долго препирается со злым ментом. До меня долетают фразы: «камера переполнена» и «делать нечего их туда совать». Затаив дыхание молюсь, чтобы нас отпустили.

Мент, зло сплюнув, приказывает нам сидеть на лавке и не дергаться, уходит. В томительном ожидании мы проводим минут сорок. Успеваю изучить парня за столом в мельчайших деталях. Тот ещё работничек! Его низкие Социальный уровень, Интеллект, и Класс профессии — всё говорит о том, что место дежурного он занимает по праву, и пробудет на нём, похоже, до пенсии. Рассматриваю потрескавшуюся штукатурку и облупившуюся краску на стенах — ну и скука. От сидения на жёсткой казённой лавке всё затекло, но вставать нам не разрешали.

В моей бедовой головушке задорно тренькает сообщением Система. Радуюсь неожиданным новостям — хоть почитаю от безделья. Только развернула текст, чтобы его изучить, как в отделение входит Лев. Я теряюсь. Что он здесь делает? И что он теперь обо мне подумает? При виде нас хмурится и обращается к дежурному:

— Добрый день. Васильевич у себя? — ему в ответ кивают. — Доложи, Бондаренко к нему.

Дежурный, переговорив с начальством по телефону, пропускает Льва. Некоторое время спустя, Лев выходит с каким-то старлеем, и они счастливо братаются:

— Если бы не случай, и не увиделись вовсе. Ты давай, в субботу в гости заходи, Софьюшка пирогов напечёт.

— Василич, ты же знаешь, я пироги твоей жены уважаю, но работа за жабры держит. Кто, кроме нас, работать-то будет? Некому, — Лев косится на нас.

— Понимаю-понимаю. Ну, созвонимся, — старший лейтенант хлопает Льва по плечу и обращается к дежурному, — Девчонок отпусти, писать ничего не нужно, с Сидоровым я сам поговорю.

Поднимаемся с лавки и, затаив дыхание, в ожидании смотрим на прощающихся мужчин. Интересно, откуда Лев начальника отделения знает?

Наш спаситель, меж тем, выволакивает меня под руку на улицу. Что за день такой? Все меня за локти хватают, да побольнее норовят, вечно куда-то тащат!

— Отпусти, мне больно! — вырываюсь из его цепких пальцев.

— Ах, больно тебе? Ты вообще думаешь головой своей? Как тебя угораздило? Да ты просто сущее наказание и магнит для неприятностей! Не понимаю, как ты вообще до двадцати семи-то дожила?

— Не ори на меня! — обидные слова ранят. Да кто он такой, чтобы меня отчитывать? — И без тебя бы справились! Зачем ты вообще припёрся, герой? Никто в твоей помощи не нуждался!

— Дура! — отворачивается и идёт к машине. Видя, что мы стоим на месте гаркает на нас, чтобы пошевеливались.

Маша тянет меня за рукав, прося не обострять; всё же он реально нас спас. Понуро шагаю следом. Доезжаем до дома в гробовом молчании. Возле подъезда уже тянусь, чтобы открыть дверь, но Лев меня останавливает.

— Стой, я по делу приехал. Маша, нам с Женей кое-куда съездить нужно, иди домой.

Ничего не успеваю ни понять, ни возразить, а мы уже трогаемся с места.

— Да ты совсем охамел! С чего ты взял, что я с тобой куда-то поеду?! — я возмущена до предела.

— Может, хватит кудахтать уже? — зыркнул на меня так, что мне и правда захотелось замолкнуть, — у меня Предвидение было. С отцом твоим беда какая-то. Что именно — не знаю. Едем сейчас в деревню, всё на месте выясним.

Мне становится дурно.

— С моим папой? Что ты видел?!

— Я не могу это объяснить. Думаю, что-то с сердцем.

Трясущимися руками достаю из сумки телефон, набираю номер отца — трубку не берут. Звоню матери — та же история. Всю дорогу кляну себя, что из-за переделки, в которую влипла по дурости, потеряла много времени. И если с отцом что-то случится, я себе не прощу. Пока доезжаем до деревни, успеваю накрутить себя так, что самой впору глотать успокоительное.

Чтобы как-то отвлечься, спрашиваю Льва:

— А откуда ты этого Васильевича знаешь?

— Да у него тоже мотор слабый, а работа нервная, сама видишь, возят к нему кого ни попадя.

Снова начинаю закипать, но в душе Льву благодарна; паника прошла, уступив место здравому смыслу. Сижу, обдумывая план действий: куда бежать и что делать в первую очередь по приезду в деревню.

На скорости влетаем на улицу, где стоит дом родителей. Лев, резко тормозя перед воротами, поднимает столб пыли. Меня это не смущает, выпрыгиваю из машины чуть ли не на ходу, и бегу в дом, зовя мать. На шум из-за угла дома выходит мама в галошах и старой куртке, в которых обычно работает в огороде. Улыбается при виде нас. Но подходя ближе, видит наши обеспокоенные лица, и улыбка её меркнет:

— Что случилось, доча?

— Мам, где папа? — стараюсь себя сдерживать, не паниковать, но мой дрожащий голос выдаёт меня с головой.

Мамины глаза расширяются, я всё же её испугала:

— На смене. Что с ним? Когда вы приехали? Вы его видели? — она ничего не может понять.