Страшная тайна - Диана Уинн Джонс

Спать мне не хотелось. И не хотелось признаваться, что я из суеверных соображений давал свечам гореть в полную силу – надеялся, что это поможет тем, кто идет из темноты. Ничего мне не хотелось. От страха и недосыпа меня мутило.

– Давай! – сказал Уилл. – Я послежу.

Я неохотно встал из кресла и занял нагретое место Уилла в кровати. Квачки, к вящей моей радости, просеменили за мной и устроились на одеяле.

– Так-то лучше, – сказал Уилл. – Ничего, если я возьму последний пакетик чая?

Потом я некоторое время ничего не слышал.

Когда я проснулся, за окном светало. Уилл задернул занавески, чтобы было лучше видно дорогу и пейзаж. Номер показался мне неуютным и совсем незнакомым: из-за занавесок падали косые лучи, тускло мерцали крошечные огоньки седьмой пары свечей, светилась серым туманным светом каменная тропинка, протянувшаяся уже больше чем на две трети до двери. При дневном свете пейзаж оставался ничуть не менее темным, но жутковато перекосился и словно бы плавал под углом к остальной комнате. Квачки спали, уткнув голову под крыло.

– Я тебя разбудил, потому что вроде бы там что-то виднеется, – напряженным голосом проговорил Уилл. Он весь подался вперед и уставился в темноту.

Я поспешно вскочил, обошел свечи и пристроился рядом с ним. Отсюда пейзаж был ровнее и как-то реальнее. Но ничего живого я там не разглядел.

– Вон там. – Уилл показал пальцем, чтобы мне было точнее видно. – На спуске с холма.

Там что-то мерцало. Господи, там что-то мерцало и явно двигалось в нашу сторону! Я глядел, как это что-то огибает извилину на дороге, – а потом ринулся сначала в ванную, потом к чайнику, где обнаружил, что Уилл выпил и остатки кофе тоже. Я не стал на него обижаться. Когда я вернулся к мягкому креслу, мерцание уже скрылось из виду.

– Приближается, и довольно быстро, – проговорил Уилл. – Уже скоро.

Мы ждали. Пять минут переросли в десять. В пятнадцать. Наконец до нас донеслось медленное шарканье вверх по холму. Мне пришлось ухватиться за плечо Уилла – иначе я бы бросился по проходу между свечей и заглянул за гребень холма. Прошла еще минута – и, кроме шагов, мы услышали еще тяжелое дыхание и перестук камешков. И вот над кромкой холма появилась темная голова. Вынырнула высокая фигура. И превратилась в Ника – грязно-серый от усталости, он пробежал, спотыкаясь, несколько шагов между свечами. Он не сводил глаз с горящей свечи у себя в руке и так сосредоточился на ней и на пути, что не сразу понял, что путь окончен. И ошарашенно заозирался, когда мы с Уиллом завопили:

– Ник!

Я посмотрел на пустой гребень холма у него за спиной. Больше никаких шагов не слышалось.

– Ник, – выдавил я. – Что случилось?

Ник устало ссутулился.

– Теперь ее можно погасить? – спросил он, приподняв свечу.

– Сначала выйди сюда, к креслу, – сказал Уилл. – Вот. Хочешь сесть? Нет? Ладно. – Он ловко, будто овцу, подтолкнул Ника в пространство у кровати, а по пути выразительно посмотрел на меня – мол, Ник с ног валится. – А теперь рассказывай. Что случилось? – спросил он мягко-мягко.

Что до меня, то я ничего не мог ни сказать, ни сделать. Я был в полном отчаянии.

– Мы туда пришли, – начал Ник. – Мы с Мари. Роба мы потеряли. Ну, на последнем участке. Не знаю, что стряслось – в смысле, с Робом. А кстати, Руперт, перед этим мы встретили вашего друга. Того, которого Мари называла шикарным и еще скандинавом. Он просил передать вам, куда он делся.

Тут Ник осекся и замер, уставясь на ковер. Уилл произнес:

– А дальше?

– Мы туда пришли, – повторил Ник. И вдруг с внезапным приливом сил добавил: – Вы себе даже не представляете, что отмочила Мари! Когда мы пришли… пришли… в общем, очутились в нужном месте, и полагалось попросить о чем-то одном и только одном. Я ушам своим не поверил! Она взяла и попросила, чтобы ее отец вылечился от рака!

Я не мог даже смотреть на Уилла, хотя и чувствовал, что он смотрит на меня.

– А что было потом? – с усилием выговорил я.

– Что? Ну, мне пришлось просить за нее, как же иначе? – с ноткой раздражения ответил Ник. – Пришлось израсходовать свое желание, и теперь я никогда не стану… – Он решительно стиснул зубы, чтобы не проболтаться о своих неведомых честолюбивых устремлениях, а также, подозреваю, чтобы не дать воли слезам по этому поводу. – Я попросил, как вы велели, – добавил он. – Слово в слово. Я старался.

– Молодец, – кивнул Уилл. – И что, не получилось?

Ник явно удивился:

– Получилось, конечно!

– Тогда где Мари? – наконец решился я спросить.

Ник сгорбился еще сильнее:

– Откуда я знаю? Она что, не идет?

– Насколько мы видим, нет, – сказал Уилл.

– Ну, я не знаю. Я боялся смотреть, – ответил Ник. – Вспомнил все эти легенды – как человек спускался в преисподнюю, чтобы забрать ту девушку, ну, сами знаете, и я думал, что слышу, как она идет за мной, но боялся смотреть, чтобы… чтобы…

– И здесь ты молодец, – поспешно вставил я. – Может быть, про это даже есть строфа, только мы ее не знаем. Я уверен, Мари скоро появится.

– Можно я лягу? – спросил Ник. – Устал ужасно.

– Конечно, – сказали мы и сгрузили его на кровать.

Готов спорить, он заснул раньше, чем мы его уложили. Ник был мальчик крупный и очень тяжелый. Нам даже вдвоем было трудно водрузить его на постель, после чего он лежал неподвижно, как бревно.

– Какие выводы? – прошептал Уилл.

– Типичная Мари, – ответил я. – Но не типичный Ник. Не знал, что он на такое способен.

– Вот и я точно так же подумал, – сказал Уилл. – При такой мамаше, казалось бы… ну…

Он заметил, как я тщетно вглядываюсь в пейзаж, который становился все более и более туманным. На улице светлело с каждой минутой. Я надеялся, что именно поэтому пейзаж залила мертвенная серость, но очень боялся, что на самом деле это дорога выцветает.

– Она придет, – пообещал Уилл. – Он попросил о чем нужно и не оглядывался, хотя слышал ее. Он слышал ее, Руп. И какой умница, что не стал смотреть! Не удивлюсь, если ты прав и у Сая или еще у кого-нибудь есть еще одна строфа, где об этом говорится, или вообще у какого-нибудь магида, которого мы не знаем. Идти далеко, она маленькая. Ножки коротенькие. Придет, никуда не денется. Давай-ка ты сходишь раздобудешь нам еще кофейку. Я останусь и послежу, чтобы свечи не гасли. Я ловко навострился делать так, чтобы они едва тлели.

Какой Уилл все-таки славный. Нашел отличный предлог меня выставить. Он же видел, что к этому времени я уже не мог находиться в номере. Я был уверен, что Ник нам соврал. И понимал, что Уилл тоже так думает. Ник соврал не о том, что попросила Мари, это явно была правда, а о том, что попросил он сам. Я не мог представить себе, чтобы Ник пожертвовал тем, чего всерьез хотел, даже ради Мари, даже если рак на горе свистнет. По пути к двери я попытался изобразить улыбку, но вышло лишь ощериться. И проговорил почти что нормальным голосом: