Блицкриг в Европе, 1939-1940. Польша - Б. Лозовский

поляком немецкого театра ему грозила тюрьма. С декабря 1939 г. началась депортация польского населения в генерал-губернаторство. Только в этом месяце было депортировано 138 466 поляков, а на их место расселялись немецкие переселенцы из Прибалтики (61 934 человека). За 1940 г. было переселено 229 219 поляков, а на эту территорию принято 270 950 немецких переселенцев из Западной Украины, Бессарабии и Северной Буковины. Всего к середине 1941 г. количество депортированных превысило 400 тыс. человек.

Таким образом, действия Германии на аннексированных польских территориях, как и в генерал-губернаторстве, полностью определялись колониальной практикой «неограниченного господства» немцев и расовыми теориями НСДАП[556]. Собственно говоря, это вовсе не было чем-то исключительным. Вообще расизм является одной из идейных основ «западной» цивилизации, и германское руководство всего лишь обратило эти идеи внутрь европейского общества. Понятно, что подобная практика оккупационных властей не могла породить ничего, кроме ненависти со стороны польского населения. Можно себе представить накал этой ненависти, если даже в более «либеральном» генерал-губернаторстве, как отмечалось в отчете от 20 марта 1941 г. начальника варшавской комендатуры полковника фон Унру, широкое распространение получили следующие настроения: «Еще больше, чем прежде, разговоров о предстоящей вот-вот войне с Россией. Но если раньше никто не желал победы русским, то теперь настроение изменилось до того, что постоянным немецким издевательствам предпочитают русское господство, тем более что русские, как стало известно, в последнее время обращаются с поляками особенно хорошо. Так, например, в честь польского национального поэта Мицкевича — для польского народа он вроде Шиллера, чей памятник снят в Кракове, советское правительство распорядилось провести памятную декаду»[557].

Что касается действий советского руководства на территориях Западной Украины и Западной Белоруссии, то прежде всего следует отметить отсутствие каких-либо националистических, а тем более расистских оснований политики новых властей. Правда, советским властям пришлось столкнуться с наследием польского национализма на этих территориях. Так, уже 21 сентября 1939 г. заместитель наркома обороны командарм 1 ранга Г.И. Кулик, докладывая в Москву о ходе операции Украинского фронта, отмечал, что «в связи с большим национальным угнетением поляками украинцев, у последних чаша терпения переполнена и, в отдельных случаях, имеется драка между украинцами и поляками, вплоть до угрозы вырезать поляков. Необходимо срочное обращение правительства к населению, так как это может превратиться в большой политический фактор»[558]. О том же докладывал 22 сентября в Москву и начальник Политуправления РККА армейский комиссар 1 ранга Л.З. Мехлис: «Вражда между украинцами и поляками усиливается, сейчас активизировались украинцы и терроризируют в ряде мест польских крестьян. Были случаи взаимного поджога деревень, убийств и грабежей. Дано указание широко развернуть работу против национальной вражды между трудящимися украинцами и поляками, направив объединенные силы против панов-помещиков»[559].

Соответственно, уже 23 сентября Политуправление Украинского фронта издало директиву, в которой, в частности, приказывалось «разъяснять населению нашу национальную политику. Учесть при этом, что украинский народ находился под национальным гнетом панско-помещичьей и буржуазной власти, что польское правительство вело политику ополячивания украинцев и натравливания на них поляков. Сейчас эта национальная рознь сказывается и местами принимает форму взаимных убийств, поджогов и грабежей. Это на руку только врагам украинских и польских трудящихся. Трудящиеся украинцы и поляки должны быть друзьями, а не врагами и объединиться для совместной борьбы с общим врагом — помещиком, угнетателем и эксплуататором. Надо заявить, что Красная армия не потерпит и не допустит национальную рознь между трудящимися»[560].

30 сентября Военный совет Украинского фронта в своей директиве № 071 указал, что следует «широко разъясняя населению национальную политику Советской власти, призывать трудящиеся массы города и деревни Западной Украины к изжитию национальной вражды. Призвать население к тому, чтобы в корне пресекались всякие намерения сеять национальную вражду между трудящимися поляками и украинцами. Ненависть трудящихся масс необходимо направлять против их общего заклятого врага, против помещиков, против эксплуататоров. Надо добиться, чтобы каждый труженик понимал, что национальная вражда разжигается врагами для того чтобы расколоть единство фронта трудящихся. Всех лиц, замеченных в сознательном разжигании национальной вражды между поляками и украинцами, рассматривать как врагов трудящегося народа и применять к ним суровые меры репрессии»[561].

Кстати, и форма присоединения территорий к Германии и СССР была совершенно различной. Если Гитлер своим указом от 8 октября 1939 г. просто аннексировал эти территории, объявив их частью Германии, то советское руководство организовало выборы, в ходе подготовки которых никто не скрывал цели вхождения в состав СССР. По свидетельству K.M. Симонова, ездившего по Западной Белоруссии накануне выборов, он «видел своими глазами народ, действительно освобожденный от ненавистного ему владычества... белорусское население — а его было огромное большинство — было радо нашему приходу, хотело его»[562]. Конечно, можно по-разному оценивать процедуру этих выборов, но тот факт, что подавляющее большинство населения поддержало эту программу, говорит именно о воссоединении этих территорий с Советским Союзом. То есть в данном случае сложно определить эти события термином «аннексия», которой согласно Декрету о мире считалось «всякое присоединение к большому или сильному государству малой или слабой народности без точно, ясно и добровольно выраженного согласия и желания этой народности»[563]. Правда, в плане международных отношений Москве удалось добиться признания этой территории частью СССР лишь в 1945 г. Столь же красноречив и национальный состав депутатов Народных собраний: в Западной Украине 92,4% из них были украинцами, 4,1% — евреями, 3% — поляками, 0,4% — русскими, а в Западной Белоруссии 67,1% — белорусами, 13,7% — поляками, 7,8% — евреями, 5,7% — украинцами, 4,6% — русскими и 1,1% — люди других национальностей[564]. Это лишний раз подтверждает отсутствие какой-либо национальной дискриминации. Не существовало никакой дискриминации в отношении поляков и в области образования. Хотя и были закрыты частные школы, но в государственных школах и далее в некоторых вузах преподавание велось на польском языке. Продолжали действовать польские учреждения культуры и издавались польские газеты, журналы и книги. В 1940 г. было широко отмечено 85-летие со дня смерти А. Мицкевича.

Выше приводились материалы о взаимоотношениях Красной армии и мирного населения. Здесь можно привести еще один пример. В деревне Григорово комиссар 148-го кавполка Олейников, заподозрив 12 поляков и 4 украинцев-крестьян в том, что они стреляли по нашим войскам, предложил их расстрелять. За это он был снят с должности, и особый отдел занялся расследованием этого случая и поведения комиссара[565]. Можно ли себе представить, чтобы офицер вермахта был бы наказан за предложение расстрелять «недочеловеков»? Конечно, все это не означает, что на территориях,