Физиология брака - Оноре де Бальзак

— По правде говоря, друг мой, покупать страсбургский пирог нам не по карману...

— Да ведь он достался нам даром!

— Неужели?

— Ну конечно, нам прислал его брат господина Ашиля...

Тут вы замечаете в уголке господина Ашиля. Холостяк здоровается с вами; судя по всему, он счастлив, что вам по душе его дар. Вы бросаете взгляд на жену: она краснеет; минуту-другую вы в задумчивости поглаживаете подбородок и, поскольку вы не говорите любовникам «спасибо», они понимают, что вознаграждение принято.

Произошла внезапная смена министерства. Муж, член Государственного совета, еще вчера мечтавший о месте главноуправляющего, теперь боится потерять и то, что имел; новые министры все до одного принадлежат к числу его недругов, и он переходит на сторону конституционной оппозиции. Предвидя близкую немилость, он едет в Отей[361]искать утешения у старого друга, который толкует ему о Горации и Тибулле. Вернувшись домой, он обнаруживает, что стол в столовой накрыт так роскошно, как будто к обеду ждут самых влиятельных членов Конгрегации[362]. «По правде говоря, госпожа графиня, — говорит он в сердцах, входя в спальню супруги, завершающей свой туалет, — я не понимаю, куда подевалась ваша обычная деликатность?.. Хорошее же вы выбрали время, чтобы давать обеды... Два десятка людей узнают...» — «Узнают, что вы уже главноуправляющий!..» — подхватывает она, вручая ему королевскую грамоту... Ошеломленный, он берет письмо, вертит его в руках, ломает печать. Ноги не держат его, он садится, разворачивает бумагу... «Я знал, — говорит он, — что во всяком министерстве найдутся люди, способные оценить...» — «Да, дорогой! Но главное, что господин де Вильплен поручился за вас его преосвященству кардиналу де..., при ком он состоит...» — «Господин де Вильплен?..» Вознаграждение столь щедро, что муж прибавляет с улыбкой главноуправляющего: «Черт возьми, дорогая моя: это ваших рук дело!..» — «О, я тут совершенно ни при чем!.. Адольф поступил так по зову сердца, из привязанности к вам!..»

Однажды вечером бедняга муж, вынужденный остаться дома из-за проливного дождя, а быть может, уставший проводить время за карточным столом, в кафе или салонах, наскучив всеми развлечениями на свете, поневоле плетется после обеда следом за женой в супружескую спальню. Погрузившись в мягкое кресло, он, как некий султан, ждет, пока ему принесут кофе, и всем своим видом, кажется, говорит: «В конце концов, это моя жена!..» Сирена собственноручно готовит супругу его любимый напиток, с величайшей тщательностью наливает его в чашку, кладет сахар, пробует, с покорством одалиски подносит своему господину, а затем пытается развеять его печаль тонкой шуткой. До сих пор наш супруг был уверен, что его жена глупа; но, услышав то остроумное замечание, каким вы, сударыня, изволили его поддразнить, он поднимает голову с видом собаки, взявшей след зайца. «Как, черт подери, она до этого додумалась?.. Скорее всего, по чистой случайности!» — думает он. С высоты своего величия он отпускает острое словцо в ответ. Собеседница не остается в долгу, разговор делается живым и увлекательным, и муж, человек весьма и весьма неглупый, с изумлением обнаруживает, что жена его обладает самыми разнообразными познаниями, что она с поразительной быстротой умеет прибрать нужное словцо, а такт и деликатность внушают ей мысли, прелестные своей новизной. Муж не узнает свою жену. Жена замечает впечатление, произведенное ею на мужа, и, столько же для того, чтобы отомстить ему за былое презрение, сколько для того, чтобы выставить в наилучшем свете своего любовника, которому она, можно сказать, обязана сокровищами своего ума, воодушевляется и ослепляет супруга своим великолепием. Муж, больше чем кто бы то ни было способный оценить вознаграждение, от которого в некоторой степени зависит его будущность, начинает склоняться к мысли, что, возможно, страсти облагораживают женщин.

Но как определить, какой именно наградой осчастливить мужа?

Между порой, когда дают себя знать последние симптомы, и эпохой супружеского мира, к описанию которой мы не замедлим перейти, проходит не меньше десятка лет. Естественно, что за время, отделяющее пик гражданской войны от момента, когда супруги по обоюдной склонности подписывают мирный договор между женским народом и его законным повелителем, освящающий своего рода матримониальную Реставрацию, призванную, по выражению Людовика XVIII, сомкнуть края революционной бездны, — за это время порядочная женщина, как правило, не ограничивается одним-единственным любовником. Анархия знает свои неизбежные фазы. Буйная власть трибунов сменяется властью сабли или пера; ведь любовники, чья верность исчисляется десятилетиями, — большая редкость. Наконец, поскольку наши подсчеты доказали, что, осчастливив трех холостяков, порядочная женщина только-только уплатит свою подать физиологии или дьяволу, логично предположить, что она побывает за десяток лет далеко не в одной любовной стране. Если же междуцарствия, отделяющие одно увлечение от другого, чересчур затягиваются, случается, что женщина, то ли из каприза, то ли из нежелания преодолеть соблазн, то ли из пристрастия к новизне, не пренебрегает и собственным мужем.

Вообразите себе очаровательную госпожу де Т***, героиню нашего Размышления о Стратегии, говорящую с лукавым видом: «Подумать только, я даже не подозревала, что вы так милы!..» И вот она уже льстит вам, искушает вас, дразнит ваше любопытство, шутит, подстерегает миг, когда в вас проснется желание, распаляет его и дает вам повод гордиться собственными подвигами. Тогда наступает ночь, сполна вознаграждающая законного супруга за все былые невзгоды. Тогда жена потрясает воображение мужа. Подобно путешественникам, объехавшим весь мир, она повествует дома о чудесах, увиденных в далеких странах. Она пересыпает свою речь словами чужих языков. Страстные картины Востока, своеобычное звучание испанских фраз — все сталкивается, все смешивается воедино. Она хвастает сокровищами своего альбома с неизъяснимым кокетством, она восхитительна — вы никогда не видели ее такой!.. С чисто женским умением усваивать полученные от других познания, она ухитряется переплавить чужие интонации в свою собственную манеру. Из рук Гименея вы получили одну-единственную женщину, неловкую и наивную; великодушный Целибат возвращает их вам целый десяток. С восхищением и радостью муж обнаруживает на своем ложе целую стайку шаловливых куртизанок, о которых мы рассказали в Размышлении, посвященном Первым симптомам. Богини эти хохочут и резвятся под элегантным муслином, устилающим супружескую постель. Финикиянка бросает вам венки и томно раскачивается, Халкидиссеза пленяет вас стройными белыми ножками, Унельмана[363], говорящая на языке прекрасной Ионии, открывает вам неведомые бездны удовольствия, таящиеся в одном-единственном ощущении.