Дети Лавкрафта - Эллен Датлоу

– Как там глубоко? – спросил я. – Если вы даже не нашли машину Дрю…

Де Салво при моих словах ожесточилась. Машину нашли, или посчитали, что нашли.

– Шестьсот футов[40] главного ствола. У нас есть карта, изданная в двадцатые годы, но, как представляется, она не полная. – Де Салво поняла, что мы ожидали большего, пусть даже известие и было бы плохим. – Вот главный ствол. Он вертикальный. Судя по карте, они спустились на четыре штольни. Они горизонтальные. Шли по угольным слоям, так что пришлось разделиться по так называемым штрекам. Но на глубине восьмидесяти футов оказался так называемый наклонный ствол, отходящий от вертикали на сорок градусов. На карте его нет. Не знаю, пробивали ли его одновременно, или он был еще раньше пробит и на него наткнулись, или что еще. Если этот ствол более ранний, то больше нет никакого признака соответствующего выходного отверстия на противоположной стороне ствола вертикального. Так что ума не приложу, как тут разобраться. Просто я знаю, что пробивается либо тот, либо другой. Вертикальный или наклонный. Никак не оба.

– И машина находится в наклонном стволе. Вы к этому клоните?

– Это всего лишь возможность. Если бы машина пролетела весь главный ствол, она должна бы быть на дне, в отстое. Но ее там нет.

Сидевшая все это время на краешке дивана Кэйти не выдержала:

– Как? Как может падающая машина так вот менять направления?

– Единственное, что можно бы предположить: сор или завал на пути машины вниз отклонил ее. Некоторые из деталей копра побольше, чем железнодорожные шпалы. Копер – это каркас, который держит клеть, как называют лифт для шахтеров, а также идущие вверх и вниз угольные вагонетки, так что его опоры должны быть очень крепкими и стойкими. Если одна-две прогнутся в главном стволе, в нужном месте, они могут сыграть роль пандуса. Сейчас там таких нет, но их могло бы выбить при ударе после того, как машина направилась в наклонный ствол.

– Вы говорите нам об этом так, будто это все еще теория, – бросила Джинни, лицо которой заострилось, а глаза сузились. Обычно она чаще казалась скорее старшей сестрой Кэйти, нежели ее матерью. Только не сегодня. – А значит, на самом деле вы до сих пор машины не видели.

И тут в ответ пришло:

– У входа в наклонный ствол обнаружен частичный обвал тоннеля. По меньшей мере футов на двадцать[41]. Обвал, как утверждают, свежий.

Мысль во мне еще теплилась, пусть шатко и неловко, зато чувств больше не было. Я уже был не я на самом деле. Кто-то другой управлялся с мыслями, а я лишь тупо, беспомощно за этим наблюдал. Предположительно машина Дрю могла бы прокатить до самого дна, расстояние никому не ведомое. Это уж, поверьте, наихудший сценарий.

– Сожалею, – произнесла Де Салво.

Вот тогда-то и мои надежды потащились вниз по стволу, а мысль снова увидеть Дрю стала ускользать. Никто не сдавался. Это я знал. Только теперь это, могло статься, превращалось в операцию по извлечению тела. Как и любая операция по спасению, она потребовала бы напряжения сил и немалого времени, времени, какого у Дрю не было. Потому как, уж что-что, а это-то я знал: если б была у него возможность выбраться из машины, он бы выбрался. Стал бы карабкаться обратно по наклонному стволу, пробираясь через всякую грязь, и все легкие прокричал бы, пока кто-нибудь не заорал в ответ.

Таким был Дрю, каким мы его знали и любили.

– Вот и все, по сути, что я могу рассказать вам сейчас, – произнесла Де Салво, явно намереваясь уйти, но колебалась, словно это было бы невежливо без нашего позволения.

– Еще одно, – подал я голос. – Известно ли вам, отчего так спешили завалить шахту? – Почти столетие назад люди пошли в обход правил, и это дотянулось до нынешнего дня. Не было у меня желания постоянно выяснять, почему. Желал, чтоб моя ненависть к этим людям была полностью осознана. – То есть что, алчность? Или просто лень одолела? Или какая другая причина?

Какое-то время Де Салво сидела, обдумывая вопрос.

– Сделано это было спустя несколько месяцев после шахтерских бунтов 1927 года. Вы слышали о них?

Я – нет. Но когда залезаешь во времени в такую даль, зачастую наталкиваешься на бучу вокруг какой-нибудь шахты.

– Тогда, может, потерпим еще денек? На вас и без того столько свалилось. В любом случае я в подробностях не лучшим образом разбираюсь. – Она ткнула на своем телефоне в несколько кнопок, потом быстренько написала что-то на обороте своей визитки. – Вот с кем вам стоит поговорить. Уэсли Макнаб. Он историк шахт. Расскажет вам, о чем только узнать пожелаете.

Я проводил ее до двери, уловив за минуту выражение ее взгляда и то, как стиснула она зубы: не хотела, значит, говорить при матери и сестре-двойняшке, на ком и без того уже лежал груз тяжелее, чем они могли вынести.

Но теперь, когда у нас возникало понимание, спросил:

– Все так плохо?

– Кто-то сказал мне, что вы когда-то работали в ФБР. Если вы такой же, как и все остальные мои знакомые с опытом этой службы, то достаточно повидали, чтобы… э-э, принизить оценку человечества в целом, скажем так. Или я ошибаюсь?

Я покачал головой: нет.

– Вы не ошибаетесь.

Она слегка поджала губы, отчего рот придал ее лицу выражение суровости.

– «Текамсе № 24» должна была завершить это целиком и полностью.

Укрытые шторами, мы следили за их работой из наших окон.

Журналисты поналетели с самого начала, потому как этой братии лучше других известно, чем это обычно кончается. Меня все больше раздражала толпа зевак, относившихся к случившемуся как к чему-то вроде развлекаловки на выходные. Они топтались на газонах, пока хозяева домов не гнали их прочь, после чего переходили на соседние. Большинство были, похоже, из тех, кто уповал на худшее, чтобы посчитать свою прогулку стоящей. Наш сосед Дейл устроил перепалку с двумя такими и потасовку еще с одним.

Вот кого они и впрямь должны бы страшиться, так это Джинни. Просто они этого не знали. Она обучала женщин приемам самообороны повсюду: отсюда до Аллентауна, проводила однодневные семинары на юге до самой Филадельфии. Любого уложить смогла бы. Джинни негодовала на зевак через окно, потом отвернулась. Она к дисциплине привычна. Провальная дыра – единственное, что имело значение.

– Те люди виноваты в этом, – выговорила она. – Могилы бы их разрыла и кости бы их в ту дыру побросала.

Спасатели окончательно разблокировали наклонный ствол в понедельник утром и пробились к машине, которая пролетела вниз по склону больше четверти мили[42]. Души наши как воспарили было при этом известии, так и стремглав упали, когда было доложено, что Дрю в машине или где-нибудь поблизости от нее не обнаружен.