Утесы Бедлама - Наташа Полли

Я вел раскопки уже месяц. Чарльз сохранил все, начиная от старых бесполезных конторских книг и заканчивая финансовыми газетами восьмидесятилетней давности. Теперь мне предстояло разобрать завалы. Мне помогал бухгалтер из Труро, потому что я никогда не вел надлежащий учет и не представлял, как это делать. Я не знал, что такое облигации или тресты и чем инвестиции отличались от азартных игр. Все деньги я вложил в ремонт дома, а то, что осталось, перевел в банк в Лондоне. Сумма на счету была слишком маленькой, чтобы банковские клерки заинтересовались мной. Министерство по делам Индии хорошо платило, но «хорошо» по современным меркам. Чтобы полностью восстановить огромное имение двенадцатого века, которое росло со временем и было построено в эпоху, когда знатные люди приравнивались к миллионерам этого века, нужно было проделать огромную работу, даже если у тебя была зарплата премьер-министра. Но я был счастлив.

Мы обнаружили массу бумаг: неудачные инвестиции Чарльза и папы, когда он пытался вернуть часть ипотечных денег, вложившись в быстро иссякшие оловянные шахты. Чарльз никогда не рассказывал мне об этом – я подозревал, что он стыдился, хотя мне было абсолютно все равно. Сумма закладной на дом была чудовищной, и я выплатил ее полностью лишь пару лет назад. Я старался уделять бумагам час в день, даже по праздникам, чтобы перестать бояться самой идеи учета.

Даже спустя двадцать лет я так и не привык доверять деревянному ободу на ноге. Я осторожно встал на стул и взял наугад стопку пыльных бумаг с верхней полки. Я положил их на стол и начал листать. Сегодня дело проходило гораздо веселее: с верхнего этажа доносилась музыка и счастливые голоса, на лестницах сияли свечи. Неожиданно кто-то тявкнул на меня из-под стола. Я вытащил щенка.

– А я-то думал, куда ты запропастилась.

Она еще не была настоящей собакой: на первый взгляд ее можно было принять за огромный меховой шарик с ушами. Щенок выполз из-под стола, как маленький ребенок. Я рассмеялся и обнял его. Щенка звали Кихот, потому что я любил не только собак, но и книги. Собака была правнучкой Гулливер.

– Помоги мне разобраться с этой ерундой. Как ты думаешь, что тут у нас? Ого. Есть ли что-то интереснее… старых рецептов масла для ламп? Думаю, есть.

Кихот заснула у меня на руках. Я положил ее на колени, чтобы ей было удобно, и опустил руки в теплую собачью шерсть. Пробежав глазами по бумагам, я нахмурился: они не имели никакого отношения к Чарльзу. Эти документы – обычные записи по хозяйству – принадлежали Гарри. Я отложил первую стопку в сторону. Под ней лежал тонкий конверт с вычурными официальными бумагами на испанском. Внизу стояла печать перуанского правительства. Я достаточно хорошо понимал испанский язык, чтобы уловить смысл. У меня перехватило дыхание, но я не был уверен. Проведя еще четверть часа со словарем, я понял, что не ошибся. Все еще не в силах вздохнуть, я поднялся наверх и прошелся по комнатам, в которых толпились нарядно одетые люди. Наконец я нашел Синга. Он говорил с одной из подруг Минны.

– Вы не против, если я одолжу его у вас? – спросил я.

– Только если вы одолжите мне свою собаку.

– Хорошо. Сделка совершена.

Я отдал щенка, и мы с Сингом вышли из комнаты.

– Меня только что купили за сенбернара? – поинтересовался он.

– Аналогичный вес товаров. Я… м-м-м… – Мы стояли в коридоре, оглушенные музыкой, но я не мог больше ждать. – Это документы на землю.

Синг не говорил по-испански, но ему было достаточно одного взгляда на бумаги. Должно быть, существовал определенный стандарт документов или он знал, как пишутся цифры: акры, цена, налог. Если я правильно понял, земля была выкуплена сразу после того, как Перу обрел независимость от Испании. Очевидно, новое правительство продавало земли внутри страны, чтобы пополнить казну.

– Вот что твой дед сделал с деньгами, – воскликнул Синг, пробежав глазами по бумагам. – Это документы на тысячи акров. Все, что лежит за Андами.

– А это документ на всю землю вокруг Бедлама. – Я вынул документ из стопки и показал ему. Деревня была помечена как Nueva Bet., и все же это была она. – Рафаэль сказал мне, что землевладелец перестал требовать деньги с Мартеля много лет назад. То есть… должно быть, папа знал обо всем, но я никогда не… Это то, о чем я думаю, верно?

– Если ты думаешь, что твой дед выкупил земли, чтобы сберечь то, что на них находится, и умер до того, как смог оформить правовую защиту… Да, похоже, так и есть.

Синг не ошибся. Позже мы устроили праздник на новых плантациях белых деревьев в Гималаях. Деревья, по размеру сопоставимые с дубами, росли уже пять лет, и в тот вечер один из садовников впервые обрезал несколько веток и обнаружил, что они парят в воздухе. Синг знал, что эти деревья были особенными: нам пришлось установить серьезные правила пожарной безопасности вокруг плантаций, но я сказал ему, что они покажут свою особенность, только если смогут окрепнуть. Было опасно произносить это вслух, хотя теперь передо мной в воздухе парило доказательство бессмысленности ботанических экспедиций в Анды. Впервые за годы нашей совместной работы Синг искренне рассмеялся. Он воскликнул, что мне полагалась награда за проницательность. Но я не чувствовал себя проницательным. Казалось, все эти годы я ходил по натянутому канату. На какое-то время после того вечера я заболел – от облегчения. Мы собирались торговать древесиной белого дерева, но не из Перу. У Министерства по делам Индии уже были свои плантации, и никто никогда не узнает о Бедламе или о том, что парило над ним в небе.

Я не мог выразить словами свой вопрос. Как сделать так, чтобы все произошедшее с Рафаэлем больше не повторилось? Чтобы следующий Мартель не помыкал Акилой? Чтобы никто не заявился в деревню и не построил собор или соляную шахту?

– Есть ли способ… Можно ли защитить земли? В тресте или… я не знаю. Огородить деревню огромной стеной.

– Я поговорю с юристами, – пообещал Синг. – Мы сделаем так, чтобы никто не посягнул на это место, даже если там найдут Эльдорадо.

– У меня не так много денег, чтобы…

Синг тихо рассмеялся.

– Меррик. У тебя… Сколько? Тридцать? Тридцать процентов плантаций белых деревьев в Гималаях. Не отказывайся от них. Сердцевина деревьев почти созрела. Флот интересуется ей. Уже скоро ты станешь очень состоятельным.

Служители монастыря, в котором находился Рафаэль, не удивились, получив от меня письмо в наступившем году. Я знал, что в Лиме у них был почтовый ящик. Переписка заняла несколько месяцев, но мы договорились о дате. Как и многие люди в условиях ограниченного общения, они сдержали свое слово. На границе Бедлама меня встретил торговец солью. Он провел меня по стеклянной дороге, предусмотрительно подготовив лошадь. Анки не было на кладбище, и никто не следовал за нами. Я так часто бывал в Бедламе, что больше не страдал горной болезнью, поэтому мы прибыли без опозданий. Маленький корабль встретил нас у акведука и доставил в город. Я стоял у релинга и смотрел, как мимо проплывают облака, первые дома, а затем огромные доки, где на якоре в воздухе парили корабли размером с собор. Раньше их не было.