Сад зеркал - Дмитрий Самохин

– Это не попугаи, а демоны. Зуб даю. Предлагаю провести экзорцизм, – предложил Зеленый и, видя, что его предложение не нашло поддержки, возмутился. – Вообще, меня кто-нибудь слушает?

– Да кому ты сдался, – ответил Ник Красавчег. – Ты лучше наливай давай, а то зачем мы тут с тобой хороводы водим.

Я сохранял невозмутимое молчание. Молчание, оно тоже ведь разное бывает. Можно молчать грозно, можно выразительно, можно с насмешкой или с ехидцей. Я молчал невозмутимо. Так, чтобы никто не догадался, о чем я сейчас думаю.

А думал я, как ни странно, о попугаях. Чудеса чудесами, но откуда они все же взялись на барной стойке. Такое ощущение, что их кто-то забыл. Прямо так, в клетке. Правда, Марк Щупальцы божился, что никто к нему с попугаями не заходил, соответственно, и забыть их никто не мог.

Загадка.

Правда, стоит ли эта загадка моего внимания, вот в чем вопрос. К тому же мы сегодня на отдыхе. В кои-то веки решили просто расслабиться, посидеть за кружкой пива, так, чтобы никто не трогал, и пусть провалится весь остальной мир в тартарары.

И тут, на счастье, нам попался Зеленый. Он нам давно задолжал, сколько раз его задницу спасали от неприятностей. Настала пора платить по счетам. Вот только Зеленый нашей встрече не обрадовался. На ровном месте лишиться всех своих денег. Ведь если мы решили выпить, то выпьем обязательно и одной кружкой явно не ограничимся.

– Скажи, Ник, а как там вдова Чернусь? Что-то давно ничего о ней не слышно? – спросил Марк Щупальцы, наклоняясь к Красавчегу через стойку.

– Она дала мне отставку. У нее сейчас другой фаворит, – отмахнулся Ник. – Да это и к лучшему. Очень уж она придирчивая. И это нельзя, и то не так.

– Вспомнил! – неожиданно вскрикнул Марк. – Вспомнил. Точно, и как я мог об этом забыть. Несколько дней назад тут один тип терся. Мы с ним перекинулись парой слов. Оказался мужик толковый, только дерганый очень. Вот в разговоре с ним я сказал, что неплохо было бы как- то разнообразить наше заведение. А то скучно как-то, все приелось. Может, завести какую-нибудь живность. Собаку там, или лучше попугаев. Но я точно уверен, что не говорил об этом вслух. И вот тут попугаи нарисовались.

– У тебя появились тайные поклонники, Щупальцы. Гляди, чтобы Провокация не заподозрила чего, а то ведь оторвет все самое важное, а руки узлами завяжет, – рассмеялся Ник Красавчег.

Зеленый поддержал его задорным смехом.

Я лишь улыбнулся.

Вечер катился по накатанной колее.

* * *

Два дня спустя встретил я на улице Зеленого. Он, как увидел меня, попытался перейти на другую сторону улицы. Его понять можно: в тот вечер мы раскрутили его на пару тысяч. Больше у него на кармане все равно не было. Но потеря последних денег сказалась на нем удручающе. Зеленый потерял аппетит, совсем загрустил, и говорят, залег на дно. Больше не колобродит и не буянит, даже его ближний друг Злой огорчился такой перемене и объявил, что если мы не вернем прежнего Зеленого, то он объявит всем джихад. Правда, сказал он это на пьяную голову, но все же сгоряча. Поскольку Ник Красавчег его тут же упрятал в карцер на трое суток.

«Голову остудить надо», – сказал наш шериф.

Зеленого я поймал на пешеходном переходе и остановил.

– Доброго здравия, преподобный, – уныло промямлил Зеленый, рассматривая носки своих ботинок.

– И тебе того же, друг мой. Что-то ты совсем потерялся, давно тебя не видно. Все ли хорошо, может, помощь какая требуется?

– Не извольте беспокоиться, преподобный. Жизнь налаживается. Даже на нашем сером небе обязательно появятся синие тучки.

– Тогда рад слышать. Подбрось да выбрось, если что будет тебе надо, ты обязательно обращайся.

Я уже собирался отпустить Зеленого, пусть идет своей дорогой, когда увидел странного человека. На Большом Истоке мне еще не доводилось встречать такое чудо.

Он шел по противоположной стороне улицы. Мужчина средних лет в джинсовых брюках, сиреневой рубашке с расстегнутым воротом, поверх рубашки наброшен пиджак. Одна половина его ярко-красная, другая зеленая. На красной половине нашиты золотые звезды, зеленую украшало серебряное дерево. Большие черные лакированные туфли с острыми носами аккуратно ступали по мостовой. Черная густая борода скрывала нижнюю часть лица, верхнюю прятали огромные солнцезащитные очки. На голове широкополая фетровая шляпа черного цвета с длинным павлиньим пером.

– Подбрось да выбрось, вот это попугай! – воскликнул я.

Зеленый обернулся, и мне показалось, что он испугался. Яркое пятно на нашей улице явно его встревожило.

– Ты знаешь этого парня? – спросил я.

– Нет, – сказал Зеленый.

Чувствовалось – врет.

– Может, ты про него что слышал?

– В народе его зовут Руфус Бродяга. Он всего несколько дней на Большом Истоке, но уже успел всех поразить своим диким видом. Не человек, а попугай залетный.

Зеленый больше ничего не сказал. Он торопился домой, и я отпустил его. Проводив взглядом Бродягу, я поспешил в Храм, где должна была скоро начаться служба. Но Руфус Бродяга не выходил у меня из головы. Нутром чуял, ничего хорошего от него ждать не приходится.

* * *

– Убийство. Чистое убийство. И никакого суицида быть не может, – твердо заявил Ник Красавчег.

Он заехал ко мне после службы, чтобы сообщить, что у нас появилось новое дело и ему срочно требуется моя помощь. Признаться честно, я этому не обрадовался. С одной стороны, чувствовать себя нужным – это просто прекрасно. Но в нашем случае это означает, что кто-то расстался с жизнью или произошло еще чего похуже. Тяжело знать, что ради твоего профессионального удовольствия кто-то жертвует жизнью или лишается чего-то важного. Но не мы придумали правила игры, не нам их менять.

– Объясни толком, что произошло. А то устроил крик, словно апокалипсис не за горизонтом.

Ник нахмурился, скорчил рожу, так что можно сразу на обложку глянцевого журнала, и заявил:

– Майкл Гнутый, авторитет из авторитетов, ты про него слышал, он глаза умеет отводить, даже кентавров вокруг пальца обвести может. А сегодня найден в петле. Сдается мне, что не сам он петельку скрутил, а кто-то ему помог.

– С чего ты решил? – спросил я.

– Гнутый опытный мужик. Не станет он просто так в петлю лезть. Была бы причина, оно тогда понятно. Но видимых причин нет. Я уже навел справки у знакомых и близких, и по всему выходит, что Гнутому в последнее время несказанно фартило. То джек-пот сорвет в казино «У Прокопыча», то вот накануне сообщение ему пришло от нотариуса, что наследство он получил. Какой-то дядюшка с Большой земли окочурился и все состояние Гнутому отписал. А там, по всем данным, сумма кругленькая. Ну с чего мужику в петлю лезть. От счастья голова кругом пошла? Так, что ли?