Четки - Рафал Косик

— Ставлю на пятнадцать минут, — бросил профессор.

— Вам не страшно? — спросил Харпад.

— Мне? Сидеть здесь с вами? Элиминация не забирает случайных людей.

— Но у вас вырастет ПО.

— Я позволю себе заметить, что это не я здесь рискую больше всех. Но я могу увеличить ваши шансы, прибавляя вам знаний. У нас пятнадцать минут, это немного. Что вы знаете о Четках?

Харпад пожал плечами.

— То, что и все.

— Хорошо. Тогда с самого начала. Видя два Кольца, мы можем рассчитать расстояние между ними, а значит и большую полуось, период обращения и так далее. Мы не можем видеть Солнце, но знаем его массу и местоположение. Этого достаточно, чтобы узнать все параметры Четок, за исключением массы. Наблюдения показали, что нет никаких отклонений от индивидуальных орбит или они настолько маленькие, что их не видят наши измерительные приборы. Невероятно, правда?

— Возможно.

— Идеальные орбиты существуют только в компьютерных симуляциях. Все Кольца обращаются, нанизанные на гравитационную нить. Снуют, как по рельсам, а занимают меньше чем одну тысячную градуса орбиты. С противоположной стороны от Солнца наша мертвая Земля с кружащейся вокруг Луной. Это противовес для Четок. Так учат в школе.

— Да, я помню.

— Все это помнят. Это заставляют зазубривать. Только это неправда. Земля с Луной не нужны нам как противовес. Она слишком маленькая и находится слишком далеко, чтобы ее масса имела какое-либо значение. Исключение Земли из этой модели ничего не меняет. Но вот другое дело внешние планеты. Юпитер в пять раз дальше от Солнца, чем Земля, но и в триста раз тяжелее. Влияние его гравитации мы бы с легкостью вычислили. Время его обращения вокруг Солнца — почти двенадцать земных лет. То есть каждые тринадцать месяцев Четки должны поддаваться силам, которые раньше оказывала Луна на Землю — их называли приливами и отливами. А ведь это не изолированная система! У нас есть еще более массивный Сатурн, который кружится дальше, с тридцатилетним периодом обращения. Самого влияния двух этих газовых планет достаточно, чтобы показать нестабильность Четок. Из всех симуляций выходит, что после нескольких лет у нас тут должен царить полный хаос. Четки должны были рассыпаться. А они держатся. Даже не дрогнут.

Харпад пожал плечами.

— Наконец, Кольца тоже имеют собственную массу, — вел дальше профессор. — Достаточно большую, ею нельзя пренебречь, если речь идет о взаимном влиянии Колец в течение долгого времени. Расстояние между ними должно уменьшаться, и лучше всего это было бы видно на конечных сегментах. В перспективе десятилетий это должно было довести до столкновений и формирования… хм… нет названия для чего-то такого. Это выглядело бы как хаотический кусок разрушенных Колец. По измерениям мы знаем, что расстояние между ними неизменно. Это означает, что у них есть двигатели.

Харпад немного понимал из этой астрономической лекции профессора. Но слушал.

— Дальше, — вел ученый. — Барьер имеет толщину девять с половиной сантиметров, диаметр тринадцать километров сто двадцать метров, что дает поверхность около тридцати пяти квадратных километров. Внутри Кольца царит давление в одну атмосферу, то есть тысячи гектопаскалей, а снаружи — вакуум. Разница давлений создает натиск десяти тонн на один квадратный метр. В середине Кольца давление падает до половины своей величины, но это и так слишком много, чтобы суметь объяснить, как Барьер это выдерживает. Даже в компьютерных симуляциях мы не можем найти гипотетического материала, который мог бы выдержать хотя бы одну десятитысячную этого давления. Мы не знаем, что это за конструкция. Мы даже не знаем, что такое Несолнце.

Харпад пытался следить за ходом мыслей, хотя на самом деле думал сейчас о другом. Он не попрощался…

— В Кольце Варшава нет ни одного летающего транспорта, — вел дальше профессор. — Я не считаю дронов, которые могут подняться максимум на несколько сотен метров. Физически мы неспособны приблизиться к Несолнцу, которое висит всего в нескольких километрах над нашими головами.

Харпад отправил сообщение: «Я иду за Марысей. Не знаю, когда вернусь». Он хотел написать «не знаю, вернусь ли», но не смог.

— Спектрографические исследования, радары, просвет лазером с противоположных районов Кольца… это все ничего не дает, — профессор замолчал, видя, что нюхач не слушает его. Вздохнул. — Черная дыра… У вас мерзнут пальцы?

— Прошу прощения? — Харпад вспомнил о профессоре и отложил коммуникатор.

— Во время долгого использования коммуникатора некоторые люди чувствуют холод в пальцах, — пояснил профессор. — Так заряжаются коммуникаторы. Явление Зеебека, энергия из энтропии. Как ни посмотри, наука противостоит невежеству. Вы знаете, почему я говорю об этом?

— Честно говоря…

— Вот именно. Откуда берутся коммуникаторы?

— Из магазина. Не знаю.

— А в магазине откуда?

— Их где-то компилируют…

— Вы знаете, что я работаю на Политехнике. У нас неплохое оборудование, и очень точные компиляторы. Даже у них такие конструкторские ограничения, что они на два порядка не приближаются к точности интегральных схем. Меньше определенного размера компиляторы бессильны. Не получается плеваться атомами золота с точностью до нескольких сотых микрона. Я предполагаю, что вы не собираетесь просто позволить себя поймать и… ну, собственно, сделать с собой все то, что делают с элиминированными.

— Я понятия не имею, что сделаю. Я вот все думаю, как эти знания помогут мне в миссии.

— Я пытаюсь довести до вашего сведения, что мир ни в малейшей своей части не выглядит на самом деле так, как вам кажется. Я не верю в импорт. Ничего не транспортируется с другого Кольца, которое специализируется в производстве коммуникаторов. Это все делают здесь. Внизу, — профессор показал пальцем в пол. — Вы встретите там автоматизированные фабрики всего, чем мы пользуемся наверху. Каждое Кольцо — это замкнутый и изолированный круговорот материалов. Когда вы в последний раз думали о поездке в Краков? Или Гданьск? Куда угодно.

— Меня не тянет на такое.

— Никого не тянет! Неужели это не странно, что никого не тянет побывать в других Кольцах?

— Люди заняты. — Харпад пожал плечами.

— Вы знаете кого-то, у кого семья была бы в другом Кольце? Кто общался бы с близкими?

Харпад покачал головой.

— Я тоже никого такого не знаю. — Профессор кивнул. — Мы смотрим фильмы о других Кольцах, но не чувствуем желания увидеть эти места лично. Это неестественно. Мы проверили это простыми тестами. Люди избегали отвечать на эти вопросы — так же, как и вы сейчас. Обижались, что мы отнимаем у них время, хотя минуту назад сами дали согласие на обследование. Типичная защитная реакция. Должна быть какая-то блокада, которая время от времени подводит, если наступает конфликт наноID с другим нано. Это нечастые случаи.