Наследница - Екатерина Белова

терять. Ясмин хотелось приблизить, увеличить, как движением пальца на айпаде, чтобы рассмотреть ту невидимую черту, изменившую его безвозвратно, но он уже отвернулся.

Отвлеклась она только когда в круг встал Лён и, активировав серебристый кнут, щелчком направил его в сторону Ясмин:

— Я вызываю тебя.

Абаль автоматически перехватил ее за пояс и притиснул к себе ещё крепче. После поколебавшись отпустил.

— У тебя пятый порядок, — сказал он тихо. — А если не справишься, я помогу. Меня руны не возьмут. Я же не совсем человек.

Наверное, он врал. Он наверняка бы погиб, шагнув в круг чужого тотема. Особенно такого сильного, как Бересклет. А это значило, что бой нужно закончить очень быстро, чтобы не волновать милого по пустякам. Даже если круг его не сожжет, то змеиную шкурку попортит основательно.

Ясмин потерлась носом о его щеку и шагнула в круг. Тишина стояла такая, что было слышно потрескивание рун и испуганный пересвист малиновок в саду. Внутри круга дождя не было, только воздух плыл от играющей силы. Ясмин сразу распустила три цветка, поскольку опасалась Лёна. Тот всегда ее не любил.

— Чтобы не тратить время, сразу поясню, — сказала она устало. — Мое оружие шагнуло на пятый порядок и я плохо его контролирую. Вчера я убила мастера Эгира, хотя совсем этого не хотела. Я вынуждена тебя предупредить, Лён…

— Выйди из круга! — закричала тетушка Ле-Ле, и Ясмин оглянулась.

Это она ей?

Нет. Лёну. Ясмин перевела взгляд на Лёна, и тот дрогнул. Умирать он не хотел. Он, как и все злые дети просто хотел хорошенько пройтись кнутом по сбежавшей от него кукле. Ему в голову не приходило, что поломанная игрушка может дать сдачи. Ясмин пожала плечами и оглянулась:

— Калох, ты?

— Нет, сестра, — насмешливо отказался Мечтатель. — У меня оружие всего второго порядка. Отец уже пробовал передать мне тотем, но боги воспротивились. Они любят сильных.

Ясмин вздохнула и повернулась к Айрис. Та уже встала и покачиваясь подошла к ней. Руны ее пропустили, вспыхнув костровой цепью.

Встала напротив. Глаза в глаза.

— Прости, — сказала она неловко. На щеке набухла алым полоска шрама. — Не знаю, что на меня нашло. Мама все десять лет только и говорила, что о тебе, а этот… мастер Файон, приходил, рассказывал про тебя. Я думала, ты предала Бересклет и ну… Теперь с ним.

Ясмин мгновенно ощутила себя перегоревшей спичкой. Секунду назад она полагала, что ей придётся биться с каждым из Бересклетов, но… Она стёрла в щеки Айрис набежавшую нить крови, после, повинуясь жалости, обняла ее.

— И ты прости. Я была слишком жестока, забыла, какой ты ещё ребёнок. Варда слишком жестока обошлась с нами. В общем… ты не думай, мой дом всегда открыт для тебя, и я стану покупать тебе чертовы йогурты каждый вечер. Я и лавочку присмотрелась, там всегда что-то новенькое.

Айрис шмыгнула носом.

— Я останусь. По крайней мере пока. Я не могу оставить Чернотайю, я родилась здесь и здесь мой настоящий дом, — после легонько толкнула Ясмин в грудь. — Я передаю свои победы тебе.

Ясмин успела взять ее за пальцы, но Айрис тут же выскользнула. Улыбнулась и вышла из круга. За ней поспешно шагнул Лён.

— Кто-то ещё? — тихо спросила Ясмин. — Мама? Место главы твоё по праву, я не стану сражаться.

Мама тяжело поднялась с колен. От ее легкокрылой стрекозиной грации не осталось и тени.

— Нет. Я буду плохой главой, детка. Я отказываюсь.

— Отказываюсь, — подтвердила Айрис.

Следом Мечтатель. После отказ подтвердил каждый из Катха, потом из Древотока. Тетушке Клиане пришлось дать успокоительные смолы, но и те постоянно выпадали из искривлённого в плаче рта. Прошло не меньше двух десятков лепестков, прежде чем она смогла произнести отказ внятно.

— Принимаю, — шепотом сказала Ясмин.

Сердце заколотилось пойманной рыбкой. Рунный круг полыхнул золотом. И стало резко заметно, что день погас, и вокруг настала беззвездная тихая ночь. Только в саду надрывалась малиновка.

Рука поднялась вверх без ее участия, и Ясмин невольно похолодела. Не очень-то ей нравились шутки. Но страх прошел, а следом прошло и сомнение. Инстинктивно она чувствовала правильность незримого ритуала.

Запястье загорелось болью, и его обвила руническая вязь, смысл которой давно затерялся во тьме веков.

Глава 24

Несколько секунд Ясмин боялась проснуться. Стояла в напряжении, вцепившись в собственную руку, и с ужасом ждала, что откроет глаза. Но миг шел за мигом, а она оставалась внутри погасшего круга.

Спустя десяток лепестков она жалела, что не проснулась. Потому что с противоположной стороны импровизированной арены на неё смотрели Хрисанф и Верн, а поодаль от них с колен уже поднималась мама. А позади, как верный страж, оставался Абаль. Ясмин закрыла на минуту глаза и приняла решение.

— Я ненадолго, — сказала она, обернувшись к Абалю. — Так давно не видела маму.

Абаль метнул далёкий от любви взгляд на ее мать и натянуто улыбнулся. Было очевидно, что мастер Гербе ему не нравится и никогда не понравится, даже ради Ясмин. Но ради Ясмин он будет вежлив.

— У тебя есть время, Яс, ведь теперь ты глава Бересклета, — Абаль играл кончиком косы и демонстрировал социально одобряемое поведение.

И захочешь упрекнуть — не подкопаешься. Ясмин виновато улыбнулась и пошла навстречу к матери. Подумаешь. У него и самого родственники не сахар. Она быстрым шагом пересекла круг и обняла подошедшую к ней маму. Боль от